СОФОКЛ
(ок. 496-406 до н.э.), афинский драматург, считающийся наряду с Эсхилом и Эврипидом одним из трех величайших трагических поэтов классической древности. Софокл родился в деревне Колон (место действия его последней драмы), находившейся примерно в 2,5 км к северу от Акрополя. Его отец, Софилл, был состоятельным человеком. Софокл обучался музыке у Лампра, выдающегося представителя старшей школы, а кроме того, брал призы на атлетических состязаниях. В молодости Софокл отличался необычайной красотой, вероятно, поэтому ему поручили возглавить хор юношей, певших благодарственные гимны богам после победы над персами при Саламине (480 до н.э.). Двенадцатью годами позже (468 до н.э.) Софокл впервые принял участие в театральных празднествах и выиграл первый приз, превзойдя своего великого предшественника Эсхила. Состязание двух поэтов вызвало в публике живейший интерес. С этого момента и до самой смерти Софокл оставался наиболее популярным из афинских драматургов: более 20 раз он оказывался в состязании первым, много раз вторым и никогда не занимал третьего места (участников было всегда по три). Не было ему равных и по объему написанного: сообщается, что Софоклу принадлежало 123 драмы. Софокл пользовался успехом не только как драматург, он и вообще был популярной личностью в Афинах. Софокл, как и все афиняне в 5 в., активно участвовал в общественной жизни. Возможно, он состоял членом игравшей важную роль коллегии казначеев Афинского союза в 443-442 до н.э., и совершенно точно известно, что Софокл был избран одним из десяти стратегов, командовавших карательной экспедицией против Самоса в 440 до н.э. Возможно, еще дважды Софокла избирали стратегом. Уже в весьма преклонном возрасте, когда Афины проходили через эпоху поражения и отчаяния, Софокла избрали одним из десяти "пробулов" (греч. "советник"), которым были вверены судьбы Афин после катастрофы, постигшей экспедицию на Сицилию (413 до н.э.). Таким образом, успехи Софокла на государственном поприще не уступают его поэтическим достижениям, что вполне характерно как для Афин 5 в., так и для самого Софокла. Софокл славился не только своей преданностью Афинам, но и благочестием. Сообщается, что он основал святилище Геракла и был жрецом одного из второстепенных божеств-целителей, Халона или Алкона, связанного с культом Асклепия, и что он принимал в собственном доме бога Асклепия до тех пор, пока не был завершен его храм в Афинах. (Культ Асклепия утверждается в Афинах в 420 до н.э.; божеством, которое принимал у себя Софокл, почти наверняка был священный змей.) После смерти Софокл был обожествлен под именем "героя Дексиона" (это имя, произведенное от корня "декс-", по-греч. "принимать", возможно, напоминает о том, как он "принимал" Асклепия). Широко известен анекдот о том, как Софокла вызвал в суд его сын Иофон, который желал доказать, что престарелый отец уже не в состоянии управлять имуществом семьи. И тогда Софокл убедил судей в своей умственной полноценности, продекламировав оду в честь Афин из Эдипа в Колоне. Эта история, безусловно вымышленная, поскольку сообщения современников подтверждают, что последние годы Софокла прошли столь же безмятежно, как и начало его жизни, и он до конца сохранил наилучшие отношения с Иофоном. Последнее, что нам известно о Софокле, - это его поступок при получении известия о смерти Эврипида (весной 406 до н.э.). Тогда Софокл одел участников хора в траур и вывел их на "проагон" (своего рода генеральная репетиция перед состязанием трагиков) без праздничных венков. В январе 405 до н.э., когда была поставлена комедия Аристофана Лягушки, Софокла уже не было в живых. Современники усматривали в его жизни сплошную череду удач. "Блаженный Софокл, - восклицает комедиограф Фриних в Музах (поставленных в январе 405 до н.э.). - Он умер, прожив долгую жизнь, он был счастлив, умен, сочинил множество прекрасных трагедий и скончался благополучно, не изведав никаких бед". Дошедшие до нас семь трагедий, по общему мнению, относятся к позднему периоду творчества Софокла. (Кроме того, в 1912 был опубликован папирус, сохранивший более 300 полных строк из потешной сатировской драмы Следопыты.) На основании античных источников надежно установлены даты постановки трагедий Филоктет (409 до н.э.), Эдип в Колоне (посмертная постановка 401 до н.э.) и Антигона (за год или два до 440 до н.э.). Трагедию Царь Эдип обычно относят к 429 до н.э., поскольку упоминание о море может быть связано с аналогичным бедствием в Афинах. Трагедию Аякс по стилистическим признакам следует отнести к более раннему периоду, чем Антигона, относительно двух оставшихся пьес филологи не пришли к единому мнению, хотя большинство предполагает достаточно раннюю дату для трагедии Трахинянки (до 431 до н.э.) и более позднюю - для Электры (ок. 431 до н.э.). Так что семь уцелевших пьес можно выстроить примерно в таком порядке: Аякс, Антигона, Трахинянки, Царь Эдип, Электра, Филоктет, Эдип в Колоне. Известно, что Софокл получил первый приз за Филоктета и второй - за Царя Эдипа. Вероятно, первого места была удостоена Антигона, поскольку известно, что именно благодаря этой трагедии Софокл был избран стратегом в 440 до н.э. О других трагедиях сведений нет, известно лишь, что все они были удостоены либо первого, либо второго места.
Техника. Самым поразительным нововведением Софокла в жанре аттической трагедии было сокращение масштабов драмы за счет отказа от формы трилогии. Насколько нам известно, три трагедии, которые Софокл представлял на ежегодном состязании, всегда являлись тремя самостоятельными произведениями, без всяких сюжетных связей между ними (поэтому говорить о трагедиях Антигона, Царь Эдип и Эдип в Колоне как о "Фиванской трилогии" значит совершать грубую ошибку). Трагедии Эсхила (за исключением трилогии, в которую входили Персы) неизменно объединялись в трилогию в буквальном смысле этого слова - в драматическое произведение в трех частях, связанных общим сюжетом, общими персонажами и мотивами. Драма Софокла приводит нас от космической перспективы действия (воля божества осуществляется в поступках и страданиях людей из поколения в поколение) к уплотненному представлению данного момента кризиса и откровения. Достаточно сравнить Орестею Эсхила, где центральному событию, матереубийству, предшествует изображение его причин (Агамемнон), а затем показаны его последствии (Эвмениды), с загадочной Электрой Софокла, трагедией, в которой драматическая передача главного события оказывается самодостаточной. Новая техника делала не столь значимой божественную волю, которая у Эсхила вмешивается в действие, одолевая человеческие мотивы героев, и особо подчеркивала важность человеческой воли. Последствия этого смещения акцентов оказались двоякими. С одной стороны, Софокл мог полностью сосредоточиться на характере своих героев, выведя на сцену целый ряд удивительно своеобразных персонажей (так, в Электре мы имеем дело с эффектным ходом, когда полномасштабному и тонкому анализу подвергается характер персонажа, который почти не принимает участия в действии). С другой стороны, по небывалой экономии средств для развития сюжета Софокл в лучших своих образцах (к примеру, Царь Эдип) не знает себе равных во всей истории западной литературы. Следовало ожидать, что отказ от трилогии повлечет за собой сокращение роли хора, который в драмах Эсхила неизменно соотносит поступки и страдания индивидуума с цельной картиной божественного промысла, соединяя настоящее с прошлым и будущим. И в самом деле, лирическая партия хора у Софокла куда меньше, чем у Эсхила. В Филоктете (если брать крайний случай) хор оказывается полностью вовлечен в действие в качестве полноправного персонажа, и практически все, что им говорится, вращается вокруг конкретной ситуации драмы. Тем не менее в большинстве трагедий Софокл по-прежнему умело и бережно использует хор, чтобы придать больший размах моральной и теологической дилемме, возникающей в связи с действием. Но более всего Софокла прославило другое техническое нововведение: появление третьего актера. Это произошло ранее 458 до н.э., поскольку в этом году уже и Эсхил использует в Орестее третьего актера, хотя и на свой, эсхиловский, лад. Цель, которую преследовал Софокл, вводя третьего актера, становится очевидной при чтении являющихся едва ли не вершиной софокловской драмы блистательных сцен с тремя участниками. Таковы, например, разговор между Эдипом, Вестником из Коринфа и пастухом (Царь Эдип), а также более ранняя сцена в той же трагедии - между тем как Эдип расспрашивает Вестника, Иокаста уже прозревает ужасную истину. То же относится и к перекрестному допросу Лиха в Трахинянках, который устраивают Вестник и Деянира. Указание Аристотеля, что Софокл ввел еще "сценографию", т.е. в буквальном переводе с греческого "разрисовывание сцены", до сих пор порождает споры между специалистами, которые едва ли могут быть разрешены в силу крайней скудости сведений о технической стороне театральных постановок в 5 в.
Мировоззрение. Тот факт, что внимание драматурга сосредоточено на поступках людей, а божественная воля отодвигается на задний план, т.ч. она, как правило, проявляется в пьесе как пророчество, а не первопричина или непосредственное вмешательство в действие, заставляет предполагать, что автор придерживался "гуманистической" точки зрения (впрочем, недавно была сделана изящная попытка охарактеризовать мировоззрение Софокла как "героический героизм"). Впрочем, на большинство читателей Софокл производит иное впечатление. Немногие известные нам подробности его жизни указывают на глубокую религиозность, и трагедии это подтверждают. Во многих из них перед нами предстает человек, сталкивающийся в ходе переживаемого им кризиса с загадкой мироздания, и загадка эта, посрамляя все человеческие ухищрения и проницательность, неотвратимо навлекает на него поражение, страдание и смерть. Типичный герой Софокла полностью полагается в начале трагедии на свое знание, а завершается все признанием полного неведения или же сомнения. Человеческое неведение - постоянная тема Софокла. Свое классическое и наиболее устрашающее выражение она обретает в Царе Эдипе, однако присутствует и в других пьесах, даже героический энтузиазм Антигоны оказывается в ее заключительном монологе отравлен сомнением. Человеческому неведению и страданию противостоит тайна обладающего всей полнотой знания божества (его пророчества неизменно сбываются). Это божество являет собой некий непостижимый для человеческого разума образ совершенного порядка и, возможно, даже справедливости. Подспудный мотив трагедий Софокла - смирение перед непостижимыми силами, которые направляют судьбу человека во всей своей сокрытости, величии и загадочности. При таком мироустройстве человеческая воля к действию должна была бы ослабнуть, если не вовсе исчезнуть, однако героев Софокла отличает как раз упрямая нацеленность на действие или же на познание, для них характерно яростное утверждение своей независимости. Царь Эдип настойчиво и непреклонно ищет правду о самом себе, невзирая на то, что за истину ему придется заплатить своей репутацией, властью и, наконец, зрением. Аякс, в конце концов осознав ненадежность человеческого существования, отказывается от него и бесстрашно бросается на меч. Филоктет, презирая уговоры друзей, неявное повеление оракула и обещание исцеления от мучительной болезни, упорно отвергает свое героическое назначение; чтобы его убедить, требуется явление обожествленного Геракла. Точно так же Антигона презирает общественное мнение и угрозу смертной казни со стороны государства. Ни один драматург не был способен так героизировать мощь человеческого духа. Шаткое равновесие между всеведущим промыслом богов и героическим натиском человеческой воли делается источником драматического напряжения, благодаря которому пьесы Софокла по-прежнему полны жизни, причем не только при чтении, но и на театральной сцене.
ТРАГЕДИИ
Аякс. Действие трагедии начинается с того момента, как обойденный наградой Аякс (предназначенные храбрейшему герою доспехи погибшего Ахилла присудили Одиссею) решился покончить с обоими царями-Атридами и Одиссеем, однако в безумии, насланном богиней Афиной, он истребил захваченный у троянцев скот. В прологе Афина демонстрирует безумие Аякса его врагу, Одиссею. Одиссей сожалеет об Аяксе, но богиня не знает сострадания. В следующей сцене к Аяксу возвращается разум и с помощью пленной наложницы Текмессы герою становится известно содеянное им. Осознав истину, Аякс решает покончить с собой, несмотря на трогательные уговоры Текмессы. Следует знаменитая сцена, в которой Аякс представлен размышляющим о задуманном сам с собой, его речь полна двусмысленностей, и в конце ее хор, поверив, будто Аякс отказался от идеи самоубийства, поет радостную песнь. Однако в следующей же сцене (не имеющей параллелей в аттической трагедии) Аякс закалывается на глазах у зрителей. Его брат Тевкр является слишком поздно для того, чтобы спасти жизнь Аякса, однако ему удается отстоять тело покойного у Атридов, желавших оставить своего врага без погребения. Две сцены яростного спора заводят противников в тупик, но с появлением Одиссея ситуация разрешается: ему удается убедить Агамемнона, чтобы тот разрешил почетное погребение.
Антигона. Антигона решается похоронить брата Полиника, погибшего при попытке завоевать родной город. Она идет на это вопреки приказу Креонта, нового правителя Фив, в соответствии с которым тело Полиника должно быть брошено птицам и псам. Стража хватает девушку и приводит ее к Креонту; Антигона презирает угрозы правителя, и тот приговаривает ее к смерти. Сын Креонта Гемон (жених Антигоны) напрасно пытается смягчить отца. Антигону уводят и заточают в подземную темницу (Креонт смягчил свой первоначальный приговор - побивание камнями), и в своем замечательном монологе, который, правда, некоторые издатели не признают подлинно софокловским, Антигона пытается проанализировать мотивы своего поступка, сводя их в итоге к чисто личной привязанности к брату и забывая о том религиозном и семейном долге, на который она ссылалась изначально. Пророк Тиресий приказывает Креонту похоронить Полиника, Креонт пытается возражать, но в конце концов сдается и отправляется хоронить погибшего, а также освободить Антигону, однако посланный Вестник сообщает, что, когда он явился в темницу, Антигона уже повесилась. Гемон обнажает меч, угрожая отцу, но затем обращает оружие против самого себя. Узнав об этом, жена Креонта Эвридика в горе удаляется из дома и также кончает с собой. Трагедия завершается бессвязными причитаниями Креонта, вынесшего на сцену тело своего сына.
Царь Эдип. Народ Фив приходит к Эдипу с мольбой спасти город от чумы. Креонт возвещает, что сперва необходимо наказать убийцу Лая, который был царем до Эдипа. Эдип начинает поиски преступника. Тиресий, вызванный по совету Креонта, обвиняет в убийстве самого Эдипа. Эдип усматривает во всем этом заговор, вдохновленный Креонтом, и приговаривает его к смерти, однако отменяет свое решение, поддавшись уговорам Иокасты. Последующие сложные сюжетные плохо поддаются пересказу. Эдип доводит поиски убийцы и сокрытой от него истины до того горестного заключения, что убийца Лая - он сам, что Лай был его отцом, а его супруга Иокаста - его мать. В ужасающей сцене Иокаста, разгадавшая правду прежде Эдипа, пытается остановить его упорные поиски, а когда это ей не удается, она удаляется в царский дворец, чтобы там повеситься. В следующей сцене истину осознает и Эдип, он также вбегает во дворец, после чего оттуда выходит Вестник, чтобы сообщить: царь лишил себя зрения. Вскоре перед зрителями с лицом, залитым кровью, предстает сам Эдип. Следует наиболее душераздирающая сцена во всей трагедии. В своем заключительном диалоге с Креонтом, новым правителем Фив, Эдип справляется с собой и отчасти вновь обретает прежнюю уверенность в себе.
Электра. Орест возвращается в родной Аргос вместе с Наставником, который сопровождал его в изгнании. Юноша намеревается проникнуть во дворец под видом чужестранца, принесшего урну с прахом Ореста, якобы погибшего на состязаниях колесниц. С этого момента доминирующим лицом на сцене становится Электра, которая с тех пор, как убийцы расправились с ее отцом, живет в бедности и унижении, вынашивая ненависть в душе. В диалогах с сестрой Хрисофемидой и матерью Клитемнестрой Электра обнаруживает всю меру своей ненависти и решимости отомстить. Появляется Наставник с сообщением о смерти Ореста. Электра лишается последней надежды, но все-таки пытается уговорить Хрисофемиду присоединиться к ней и вместе напасть на Клитемнестру и Эгисфа, когда же сестра отказывается, Электра клянется, что совершит все сама. Здесь на сцену с погребальной урной выходит Орест. Электра произносит над ней трогательную прощальную речь, и Орест, который узнал в этой озлобленной, состарившейся, одетой в лохмотья женщине сестру, теряет выдержку, забывает свой первоначальный план и открывает ей истину. Радостные объятия брата и сестры прерываются с приходом Наставника, который возвращает Ореста к действительности: ему пора идти убивать мать. Орест подчиняется, выйдя же из дворца, он отвечает на все расспросы Электры темными, двусмысленными речами. Трагедия завершается чрезвычайно драматичной сценой, когда Эгисф, склонившись над телом Клитемнестры и полагая, что это труп Ореста, открывает лицо убитой и узнает ее. Подгоняемый Орестом, он уходит в дом навстречу смерти.
Филоктет. Эдип в Колоне. Эдип, изгнанный из Фив своими сыновьями и Креонтом, опираясь на руку Антигоны, приходит в Колон. Когда ему сообщают название этого места, в него вселяется какая-то необычная уверенность: он верит, что именно здесь ему предстоит умереть. Исмена является к отцу, чтобы его предупредить: боги объявили, что его могила сделает непобедимой ту землю, в которой он будет лежать. Эдип решает предоставить это благо Афинам, наложив проклятие на Креонта и родных сыновей. Креонт, тщетно попытавшись переубедить Эдипа, силой уводит Антигону, но царь Тесей приходит на помощь Эдипу и возвращает ему дочь. Полиник является просить помощи отца против брата, захватившего власть в Фивах, но Эдип отрекается от него и проклинает обоих сыновей. Раздается удар грома, и Эдип удаляется навстречу смерти. Он таинственным образом исчезает, и лишь один Тесей знает, где погребен Эдип. Эта необычная пьеса, которая была написана под занавес проигранной Афинами войны, наполнена поэтическим чувством патриотизма в отношении Афин и является свидетельством уверенности Софокла в бессмертии родного города. Кончина Эдипа - религиозная загадка, едва ли постижимая для современного ума: чем ближе Эдип подходит к божественности, тем он делается жестче, озлобленнее и яростнее. Так что в отличие от Короля Лира, с которым часто сопоставляли эту трагедию, Эдип в Колоне показывает путь от смиренного приятия судьбы в прологе к праведной, но почти сверхчеловеческой ярости и величественной уверенности в себе, которую герой испытывает в последние минуты земной жизни.
ЛИТЕРАТУРА
Топуридзе Е.И. Человек в античной трагедии. Тбилиси, 1984 Ярхо В.Н. Трагедия Софокла "Антигона". М., 1986 Софокл. Трагедии. М., 1988
