Вот, приют, теплится, чу, юркнул.
[...] Пушкин, увлекаемый демократическим течением в литературе, двигался [...] в сторону «просторечия». В связи с этим усиливаются отрицательные суждения поэта о французской литературе и французском влиянии на язык. В связи с этим принимают резко враждебную, полемическую окраску отзывы Пушкина о Дмитриеве, который был наиболее устойчивым хранителем канона салонной речи и в 1821 г. 26 июня писал А. С. Шишкову: «Весьма справедливо ваше негодование на новизны, вводимые новейшими нашими поэтами. Я и сам не могу спокойно встречать в их (исключая одного Батюшкова) даже высокой поэзии такие слова, которые мы в детстве слыхали от старух или сказывальщиков. Вот, чу, приют, теплится, юркнул и пр. стали любимыми словами наших словесников. Поэты-гении заразили даже смиренных прозаистов: даже и самый "Вестник Европы" без предлога вот не может дать ни живости, ни силы, ни приятности своему слогу» (Записки, мнения и переписка адмирала А. С. Шишкова, 2, с. 350). Это замечание Дмитриева полно глубокого исторического интереса. Оно направлено в первую очередь против Жуковского. Это в его стихах часто встречаются те формы просторечия, которые шокируют Дмитриева. Например, слово приют с своими производными становится излюбленным в языке Жуковского десятых годов:
Рощица, бывало,
В зной приют давала нам...
Что с приютом стало?
Ветр осенний бушевал,
И приютный лист опал
(Песня, 1814).
Было мне лучше; сидеть бы в приютном тепле под землею...
(Овсяный кисель, 1816).
В тени олив твоих приютных
(Путешественник и поселянка, 1819).
Ср.:
Тех приюти между ветвей,
А тех на гнездышке согрей...
(Летний вечер, 1818).
Прими, приюти нас на темную ночь...
Принять, приютить вас готова, друзья
(Три путника, 1820).
Ср. у Пушкина:
... и Дмитрев нежный
Твой вымысел любя
Нашел приют надежный
(Городок, 1814).
И снова я философ скромный
Укрылся в милый мне приют...
(Послание к Юдину, 1815).
Прости, приют младых отрад...
(К Галичу, 1815).
(Ср. у Милонова в стихотворении «На женитьбу в большом свете»:
В семействе лишь приют сердечного покоя...)
Тебя зову, мудрец ленивой,
В приют поэзии счастливой
(Там же).
Ужель приют поэта
Теперь средь вихря света...
(Послание к Галичу, 1815).
Оно сокрыло их во мрачный свой приют
(К Жуковскому, 1816).
Уныние, губительная скука
Пустынника приют не посетят
(Разлука, 1816).
Мой голос тих, и звучными струнами
Не оглашу безмолвия приют...
(Сон, 1816).
Слово вот - у Жуковского:
Но вот шумит, журчит ручей
(Гаральд, 1816).
Вот он лежит в борозде и малютке тепло под землею;
Вот тихомолком проснулся, взглянул и сосет, как младенец
(Овсяный кисель, 1816).
Во тон жил опять и себя от веселья не помнит
Вот стебелек показался...
Вот проглянул, налился и качается в воздухе колос...
Вот уж и цветом нежный, зыбучий колосик осыпан
Вот налилось и зерно и тихохонько зреет
Вот уж и Троицын день миновался, и сено скосили
Вот уж пожали и рожь, ячмень, и пшеницу, и просо
Вот с серпами пришли и Иван, и Лука, и Дуняша
Вот и снопы уж сушили в овине
Вот и гнедко потащился на мельницу с возом тяжелым
(там же).
Ср. также очень частое употребление вот в сказке (из Гебеля) «Красный карбункул» (1816).
Ср. вот у Пушкина:
Вот с милым остряком
Наш песельник тащится
По лестнице с гудком.
(Послание к Галичу, 1815).
И вот она с томленьем на устах
К любезному в объятия упала.
(Рассудок и любовь, 1815).
И вот, жезлом невидимым своим
Морфей на все неверный мрак наводит.
(Сон, 1816)
и т. п.
Ср. в отрывке: «Свод неба мраком обложился» (1822):
Славян вот очи голубые,
Вот их и волосы златые.
Ср. частое вот в поэме «Руслан и Людмила» (ср. резкое замечание «Санкт-Петербургских ученых ведомостей» (1777) об употреблении слова вот в надписи Прокоповичу Федора Козельского: «Слово вот неприлично... Славные стихотворцы наши употребляют вместо оного се»).
Чу -у Жуковского:
Но чу!.. там пруд шумит.
(Деревенский сторож, 1816).
Да чу! и к завтрене звонят.
(Утренняя звезда, 1818).
Ср. у Пушкина:
Но чу! идут - так, это друг надежный.
(Эвлега, 1814)
Чу! бьет полночь... Что же Зоинька?
(Бова, 1815)
Ср. у Дельвига в балладе «Поляк»:
Но злодей! Чу! Треск булата...
Юркнуть у Жуковского:
Кольцо юркнуло в воду;
Искал.., но где сыскать!..
(Песня, 1816).
Теплиться у Жуковского:
В своей спокойной высоте;
Затеплился на церкви крест.
(Утренняя звезда, 1818).
Ср., впрочем, у Державина:
Но лишь солнце появилось,
И затеплились кресты.
(2, 376, с. 18).
Ср. у Милонова:
Подобно тем огням, вкруг гроба вознесенным,
Которы тепляся, свой тихий свет лиют...
(Нина).
И теплится заря на западе багряном...
(Уныние).
Ср. у Пушкина в стихотворении «Мечтатель» (1815):
И бледный теплится ночник
Пред глиняным пенатом.
Ср. потом в языке «Пиковой дамы»: «Перед кивотом, наполненным старинными образами, теплилась золотая лампада».
Таким образом, на рубеже 10-х и 20-х годов происходит внутренний распад карамзинизма. Отдельные его ветви подчиняются процессу растущей демократизации и национализации литературного языка. «Просторечие» и старинная письменность разбивают оковы салонного стиля.
(Виноградов. Язык Пушкина, с. 95-99).