Казако́в Юрий Павлович (1927-1982), русский писатель. В прозе (сборник рассказов «На полустанке», 1959, «Во сне ты горько плакал», 1977; очерковая книга «Северный дневник», 1961-1973), стилистически тяготеющей к традиции русской классики, - тонкий психологический рисунок, мир душевных рефлексий и любовно-созерцательное отношение к природе. Книга «Две ночи. Проза. Заметки. Наброски» (опубликована в 1986).
* * *
КАЗАКОВ Юрий Павлович - КАЗАКО́В Юрий Павлович (8 августа 1927, Москва - 29 ноября 1982, там же), русский писатель, автор лирико-психологической прозы, продолжающей традиции русской классики (А. Чехов, И. Бунин). Его рассказы оказали в 1960-70-е гг. большое влияние на современную прозу.
Начало пути
Родился в семье рабочего, детство провел на Арбате. В 1933 отец был арестован за то, что слышал рассказ о зверствах во время коллективизации на Тамбовщине, о сопротивлении крестьян и не донес. Лишившись отца, семья бедствовала. Учился Казаков в строительном техникуме, затем в музыкальном училище им. Гнесиных (окончил в 1951), играл на контрабасе в оркестрах, в 1958 закончил Литературный институт им. М. Горького.
Публиковаться начал в 1952. Первые книги («Тэдди», 1957; «Манька», 1958) вышли в Архангельске, сборник «На полустанке» (1959) в Москве. Огромное впечатление произвела на Казакова проза жившего в эмиграции И. Бунина, которого в СССР начали печатать только в середине 1950-х. Строй фразы, ритм, пластика бунинского стиля настолько сильно повлияли на Казакова, что ему пришлось приложить немало усилий, чтобы освободиться от подражательности.
Очарованные души
В раннем рассказе «Ночь» рассказчик случайно набредает на огонь в лесу. Ночь, двое подростков у костра, где-то за деревьями плеск реки, непритязательный разговор ребят. Старший из подростков, работающий лебедчиком на лесосплаве, не только остро и глубоко чувствует природу, но еще и наделен талантом музыканта. Его заветная мечта, которой он доверчиво делится с едва знакомым человеком, - сочинить «одну вещь» про ночь, про ее таинственность и прелесть, тишину, гуд сосен... Эта музыка близка рассказчику, как и отзывчивость, чуткость и щедрость доверчиво открывающегося сердца. Именно такие очарованные души влекли к себе Казакова. Очарованные жизнью, ее волшебством и таинством.
Счастье
Счастье - ключевое слово в прозе Казакова. Герой рассказа «На острове» ревизор Забавин говорит: «Надеются обычно на будущее... Надеются на будущее и живут мелко, суетливо, неинтересно... Живут, не видя рядом ничего хорошего, ругают жизнь, уверенные в том, что вот настанет пора и придет счастье. Все так, и вы так, и я... А между тем счастье у нас во всем, везде...»
Многим героям Казакова передоверен авторский дар «услышать жизнь» - тот глубинный контакт с бытием, который по-настоящему выразим только музыкой. И в прозе Казакова музыкальность становится одним из главных стилеобразующих факторов. Это не значит, что Казаков не обращал внимания на жизненные коллизии. Однако для него важен не столько сюжет, сколько особая настроенность души, благодаря которой мир как бы открывается заново.
Во многих рассказах писателя происходит такое открытие. В «Тэдди» (1956) просыпающийся постепенно инстинкт возвращает сбежавшему из цирка медведю утраченные за годы неволи навыки лесной жизни и вместе с ним «великий, таинственный смысл жизни». Вместе с пробуждением охотничьего инстинкта обретает смысл жизни и слепой гончий пес Арктур («Арктур - гончий пес», 1957): ему дано как бы иное зрение, возвращающее радость бытия.
Полюбив, заново открывает мир Алеша, герой рассказа «Голубое и зеленое» (1956). Казакова волнует поэзия первого чувства, пробуждающего в человеке все душевные силы и резко обостряющего восприятие. Потому и мир в его рассказах предстает в колдовском разнообразии подробностей - красок, запахов и т. д.
Русский Север
В конце 1950-х гг. Казаков попадает на русский Север, очаровавший его и ставший источником многих его сюжетов. Здесь он пишет рассказы «Манька», «Некрасивая», «Никишкины тайны», «На острове» и др. Высоко оцененные рядом крупных писателей (К. Паустовский (см. ПАУСТОВСКИЙ Константин Георгиевич), Ю. Олеша (см. ОЛЕША Юрий Карлович) и др.), они были враждебно встречены официозной частью литературной критики, а после публикации в журнале «Октябрь» (1959, № 7) рассказа «Трали-вали» (в журн. публикации «Отщепенец») - о певце-самородке, погубившем свой талант, Казакову надолго был закрыт вход в литературно-художественные журналы.
В 1960 он пишет очерки о русском Севере, составившие книгу «Северный дневник» (1961), где репортерская информативность и лаконичность сочетаются с характерным для писателя лиризмом и поэтичностью, а мысль об исполнении своего долга, «тихом мужестве» ее героев, тружеников-поморов, является ведущей. Позже эти путевые заметки выйдут под одной обложкой с «северными» же рассказами (1973). Романтика странствий всегда влекла Казакова, а поездки на Север стали для него своего рода отдушиной в периоды творческого спада, возможностью «что-то такое повидать, испытать какое-то счастье» («О мужестве писателя», 1966).
Зрелость
В 1961 по инициативе К. Паустовского вышел единственный выпуск альманаха «Тарусские страницы», где были опубликованы рассказы Казакова «Запах хлеба», «В город», «Ни стуку, ни грюку». Альманах подвергся разгромной критике, обвинявшей его авторов в безыдейности и очернительстве, был изъят из библиотек.
В начале 1960-х гг. Казаков пишет рассказы, ставшие классикой русской лирической прозы: «Осень в дубовых лесах», «Двое в октябре», «Адам и Ева», «Плачу и рыдаю» и др. За каждым из них просматриваются разные ветви тогдашней русской прозы - «деревенская», «городская», «лирико-психологическая» и т.д. Писатель как бы синтезировал их в своем творчестве, затрагивая такие важнейшие темы, как любовь, смерть, столкновение с пошлостью, отношение к природе, поиск человеком самого себя и более полного бытия, которые позже выдвинутся в центр литературного сознания. Он как бы предвосхитил их общественную значимость, хотя тогда ему не раз предъявляли упреки в асоциальности, абстрактном гуманизме, декадентстве и прочих грехах.
Главное в его творчестве - именно глубинное чувство самоценности жизни и законности устремления человека к счастью. Послевоенный человек в его произведениях словно заново обретал вкус к жизни, учился жить и быть счастливым. Казаков в своих рассказах открывал то, что, в сущности, давно уже было открыто, но заслонено, отодвинуто трудными, суровыми годами, - теплоту и красоту обычной жизни с ее малыми, но, по сути, великими радостями и утешениями. Он находил поэзию в вещах самых непритязательных и будничных, но необходимых, как вода, воздух, хлеб, поэтизировал человеческие чувства, возвращая им утраченное значение.
Жизнь, по мысли писателя, даже принося страдания, все равно - радость. И в душе юного героя рассказа «Голубое и зеленое», чья первая любовь терпит крушение, все равно живет, несмотря на боль, благодарность за испытанное, обогатившее его чувство - благодарность к жизни. Поэтому и рассказ оставляет светлое впечатление. Человеческая душа оказывается способной подняться над болью, возвыситься над обидой - преодолеть их именно ощущением своей приобщенности к великой и могущественной стихии жизни.
Последние рассказы
Со второй половины 1960-х гг. Казаков переживает творческий кризис. Для заработка он переводит трилогию казахского писателя А. Нурпеисова «Кровь и пот», посвященный событиям времен Первой мировой и гражданской войны на Арале. Лишь в 1970-е гг. он создает свои вершинные рассказы - «Свечечка» (1974) и «Во сне ты горько плакал» (1978), где главной темой становится глубокое переживание драматизма жизни.
В «Свечечке» рассказчик с печалью говорит о тоске, о чернеющей предзимней земле и своей нелюбви к темноте, к ранним осенним сумеркам, к серым дням, к поздним рассветам. Но сквозь тоску пробивается что-то иное, звучит все громче, набирая силу к финалу рассказа, - и вот уже слышны только счастье и радость жизни, и тем пронзительней эти аккорды, что в них вплетены звуки горечи и страдания.
Этот завораживающий контрапункт счастья и страдания, любви к жизни и сжимающей сердце тоски становится нервом поздней прозы Казакова. И образ ребенка, маленького сына рассказчика, ничего пока не подозревающего о сложности мира и душевном смятении, придает рассказам особый колорит. Нежность здесь - главнейший из обертонов, сообщающий повествованию особенно задушевную, именно казаковскую неповторимую лирическую интонацию. Нарисованная автором идиллия - праздник душевного единения отца с сыном во взаимной любви - таит в себе трагедийность, от которой не заслоняет ни уютный дом, ни тепло очага. Не случайно драматическая тема рассказа «Во сне ты горько плакал» разворачивается от светлого и радостного воспоминания о прекрасном летнем дне к прогремевшему в пустынном ноябрьском Абрамцеве выстрелу, которым товарищ автора убил себя, и к горькому, безутешному плачу сынишки во сне.
Известно, что писатель работал также над повестью «Две ночи» («Разлучение душ»), наброски к которой сохранились (в первой главе писатель обращается к воспоминаниям о военном детстве).
После смерти Казакова его дом в дачном поселке Абрамцево под Москвой был обворован, часть остававшихся рукописей утрачена.
