СЕБЯЛЮБИЕ
В русском литературном языке, еще в донациональную эпоху освоившем основные, старославянские и греко-византийские м одели словосложения, затем по их образцу самостоятельно возникали новые сложные слова. С XVIII в. русская многосторонняя система литературного словосложения была видоизменена и углублена влиянием иных методов образования сложных слов, укоренившихся в западно-европейских языках, особенно немецком. На почве старославянских типов словосложения стали развиваться новые отличные от них методы образования сложных слов. Иногда происходила своеобразная подстановка синонимичных морфем в уже отстоявшиеся формы сложных слов. Например, нельзя не заметить изолированного положения в ряду сложных слов, содержащих в своей второй части -любие: честолюбие, властолюбие, сластолюбие, женолюбие, братолюбие, добротолюбие, сребролюбие и некоторых других, слова - себялюбие (ср. прилаг. себялюбивый). Других - сложных имен существительных отглагольного типа с формой себя- в первой части в современном русском языке нет (ср. позднее образование себестоимость).
Правда, в индивидуальных стилях русской литературной речи XIX в. встречаются отдельные сложные слова, составленные из отглагольного имени существительного во второй части и формы себя - в первой. В драме А. А. Шаховского «Двумужница, или за чем пойдешь, то и найдешь»: «...статочное ли дело, чтоб она в другой раз посягнула на такое себягубство..?» (Шаховской, с. 142-143).
В «Дневнике» А. И. Герцена 40-х годов употреблены слова: себяобольщение и се-бяпознание.
Однако легко заметить, что слово себялюбие - образование более архаического типа. С другой стороны, нетрудно убедиться в том, что себя - это синонимический эквивалент первой части сам-о-: самолюбие, самообольщение, самопознание. Ясно, что сложные слова, включающие в первой части форму себя - и даже более архаические из них, как себялюбие, - представляют собой вторичное, более позднее явление в истории русского языка - сравнительно с такими старославянизмами, как самодоволие (α τάρκεα), самолюбие (α θάδεια) и т. п.
Слова себялюбие и себялюбивый не зарегистрированы в памятниках древнерусской письменности (ср. в «Материалах» И. И. Срезневского: себевластный в значении'самовластный, самостоятельный', греч. ατεξουσάα; т. 3, с. 320). Для выражения соответствующих значений в древнерусском языке служили старославянизмы: самолюбие (=пристрастие к самому себе, себялюбие; греч. αθάδεια φιλαυτίας), самолюбьство, самолюбивый (ср. самолюбьць) (Срезневский, 3, с. 250-251; ср. Востоков, Сл. ц.-сл. яз., т. 2, с. 163; Погорелов, Сл. к толк. на Псалтырь, с. 184). Это понятно. Местоименная основа само- как первая часть составных слов, выражала эту направленность качества, свойства, действия на субъект, на самого себя (ср. самомнение, самоубийца, самообольщение и т. п.).
Очевидно, слова себялюбие, себялюбивый, себялюбец явились тогда, когда смысловые оттенки слов самолюбие, самолюбивый, самолюбец - в общественном быту, далеком от церковной идеологии, существенно изменились, когда возникла потребность в новообразованиях для выражения понятий эгоизма, эгоиста т. п. В самом деле, уже в XVIII в. слово самолюбие, определявшееся в словарях Академии Российской как «любовь, пристрастие к самому себе» (сл. АР 1822) включало в себя новый признак - высокой оценки своих сил, своего социального достоинства, выражало чувствительность к мнению окружающих о себе.
Правда, еще в конце XVIII в. самолюбие и себялюбие воспринимались как синонимы. Так, в «Полном немецко-российском лексиконе», изданном Обществом ученых людей (1798, ч. 2, с. 488), die Selbstgefälligkeit передается через слова: самородие, самолюбие, любление самого себя», a die Selbstheit переводится словами: «самолюбие, себялюбие, личность».
Есть указания на то, что слова себялюбие, себялюбивый в 70-80-х годах XVIII в. еще воспринимались как неологизмы. А. Т. Болотов, найдя эти слова в стиле П. Львова, сочинителя романа «Российская Памела, или история Марии добродетельной поселянки» (1789, 2 ч.), отзывался о них, как о «словах совсем вновь испеченных»: «Но что касается до отваги господина сочинителя помещать тут же в сочинении своем многие совсем вновь испеченные и нимало еще необыкновенные слова, как например: "себялюбие, себялюбивый, белольнистая борода, флейтоигральщик, челопреклонцы, великодушцы, щедротохищники" и другие тому подобные; так в сем случае он совсем уже неизвинителен, и ему б было слишком еще рано навязывать читателям подобные новости, а надлежало б наперед акредитоваться поболее в сочинениях» (Лит. наследство. М., 1933, № 9-10, с. 217; ср. Виноградов. Очерки, 1938, с. 121).
В «Российской Памеле» Павла Львова (1789), между прочим, очень любопытен такой диалог между Виктором и Плуталовым о словах себялюбивый, себялюбие и самолюбивый, самолюбие (ч. 1-я, с. 25 и след.): «И так ты влюблен в Поселянку, поздравляю, прекрасной выбор, и весьма приличной благородному человеку, долженствующему быть себя любивым. - Себялюбивым - да что ты разумеешь, г. Плуталов, под словом себя любая, скажи. - Я разумею, отвечал Плуталов, человека хорошо мыслящего, не уничижающего себя ни в чем; то есть человека так себя уважающего, которой не позволит себе влюбиться в простую девку» (Львов, с. 25); «...Да кстате скажи мне, каковым же ты представляешь человека самолюбивого? - Таковым же, каковым и себялюбивого, это все равно, только одно произношение различествует. - Нет, а я так держусь в сем разделении батюшкиного мнения; который человека себялюбивого всегда почитал недостойным, ибо он его полагал безрассудным и низким, который, никогда не входя в самого себя, любит себя по одной наружности; не зная достоинств своих, полагает всю цену свою в одной лишь надменности и знает добродетель не по опыту: а потому только, что она называется добродетелью: по сему-то глупому высокомерию он почитает подлостию глядеть на бедного, и на мужика, кои тем только виноваты, что не богаты и не знатны. Самолюбивым же он называл всегда того, который справедливо чувствует и мыслит, и который из почтения к хорошим своим правилам, из стыдливости пред самим собою и из любви к себе не сделает не токмо порочного, но и предосудительного дела. Себялюбивого человека, говаривал он, оказывают низкие дела, презрение к ближнему; да и что может он сделать доброго, когда он никого более не любит и не видит как только самого себя, а напоследок как приглядится, то и сам себе будет несносен. Человека же самолюбивого оказывают великие и почтенные дела, снисхождение к бедным, и уважение достоинств во всяком роде; ибо, он знает, что всякий человек рожден быть самолюбивым, то есть рожден быть любящим как всех ровных ему человеков, так и себя. Должное и ограниченное самолюбие нужно для побуждения нашего; а есть ли оно преходит свои меры, то затмевает наше умозрение и перерождается в гнусное себялюбие. Вот мое мнение о тех словах, кои ты считаешь одинакими, каково оно?» (там же, с. 26-27).
Для истории употребления слова себялюбие интересны наблюдения над образованием и применением синонимических выражений. Масон А. М. Кутузов в письме к А. А. Плещееву (от 7-8 мая 1791 г.) писал: «Все мои выговоры, деланные и впредь делаемые, суть ничто иное, как действие моего собственнолюбия. Письмы твои приносят мне удовольствие; я люблю быть с тобою, ежели не лично, то хотя чрез письмы, и вот для чего стараюсь иногда прервать твое молчание» (Русский исторический журнал, 1917, №№ 1-2, с. 131). И тут же: «Благодарю тебя искренно за доброе твое мнение о будущих моих произведениях, скажу однако ж, что ежели нынешние мои правилы не пременятся, ежели не буду принужден на сие каким-либо непредвидимыми обстоятельствами и ежели самолюбие и жаждание пустыя, суетныя и по большой части весьма сомнительныя славы, не преодолеют моего разума, то ожидание твое останется навсегда тщетно» (там же, с. 132).
Слово собственнолюбие было широко распространено в масонской среде. Оно очень употребительно в масонской литературе. В деле о Новикове и его товарищах, изданном проф. Тихонравовым, в 5 т. «Летописей русской литературы и древности» (М., 1863), оно встречается в показаниях Лопухина И. В.: «Мы говаривали так, что старание сделаться приятными той особе, хотя в том виде, чтоб когда-нибудь благоволение ее обращать на обогащение себя и прочее, уже мерзки и гнусны в отношении к чистой добродетели, а вид сей, по свойственным человечеству пристрастиям, может тайно, иногда и самому себе несведомым образом, сокрываться под личиною мнимого доброжелательства. И ежели бы случилось привлечь благоволение той особы, то всегдашнее играние собственнолюбия и страстей человеческих могло бы породить в нас желание скорее той особе быть в возможности, благоволением оныя, существенно пользовать нас, а одна мысль такового желания есть адская и ужасная для сердца христиан и верноподданных» (с. 76).
Можно предполагать, что слово себялюбие составлено и пущено в литературный оборот великим русским сатириком Д. И. Фонвизиным. Дело в том, что в «Недоросле» Фонвизина это слово, встречающееся в речи Стародума, обставлено семантическими комментариями и, как острое новое обозначение, противопоставляется старому термину самолюбие.
В «Недоросле» (д. 3, явл. 1) читаем: «Тут не самолюбие, а, так назвать, себялюбие. Тут себя любят отменно; о себе одном пекутся; об одном настоящем часе суетятся» (Стародум).
Слова себялюбие, себялюбивый укрепляются в системе русского литературного языка XVIII в. и крепко входят в общенациональный словарный фонд русского языка.
У Пушкина в «Евгении Онегине» (гл. 7):
В которых отразился век
И современный человек
Изображен довольно верно
С его безнравственной душой,
Себялюбивой и сухой...
У Н. А. Некрасова в ст ихотворении «Поэт и гражданин» (1856):
Хитро скрывает ум надменный
Себялюбивые мечты...
У Тургенева в «Рудине»: « Себялюбие, - так заключил он, - самоубийство. Себялюбивый человек засыхает, словно одинокое, бесплодное дерево; но самолюбие, как деятельное стремление к совершенству, есть источник всего великого...».
Опубликовано в Ученых записках МГПИ им. Ленина (т. 56. М., 1948, Кафедра русск. яз., вып. 2) вместе со статьями «В сорочке родился (родилась)», «Двурушник, двурушничество», «Отчитать - отчитывать», «Завсегдатай», «Себялюбие, себялюбивый» под общим названием «Из истории русской литературной лексики». Сохранилась рукопись (9 пронумерованных листков разного формата) «История слов себялюбие, себялюбивый» и машинопись с авторской правкой (6 стр.). В. В. Виноградов вставил в машинописный текст отдельные куски. Например, в самом начале статьи после первой фразы был введен тезис об углублении системы русского словосложения в связи с воздействием (в XVIII в.) западно-европейских языков. В машинопись были включены два больших абзаца, начиная со слов «Для истории употребления слова себялюбие интересны наблюдения...» и кончая словами: «мысль, ... ужасная для сердца христиан и верноподданых» (они вошли в окончательный вариант).
При подготовке статьи к изданию В. В. Виноградов дополнил ее текстом (отсутствующим в рукописи и машинописи), который начинается словами: «В "Российской Памеле" Павла Львова...» и завершается: «Вот мое мнение о тех словах, кои ты считаешь одинакими».
Здесь публикуется по печатному тексту с внесением добавлений и попр авок по машинописи.
Слово себялюбие упоминается В. В. Виноградовым в ряду других и в труде «Русский язык» (см. комментарий к статье «Отсебятина»). - Е. X.