Диоген
(ок. 410 - ок. 320 гг. до н.э.) философ-киник, последователь Антисфена, из Синопы (Малая Азия)
(Диоген) говорил, что когда он видит правителей, врачей или философов, то ему кажется, будто человек - самое разумное из живых существ, но когда он встречает снотолкователей, прорицателей или людей, которые им верят, (…) то ему кажется, будто ничего не может быть глупее человека.
(Диоген) говорил, что, протягивая руку друзьям, не надо сжимать пальцы в кулак.
(Диоген) говорил, что берет пример с учителей пения, которые нарочно берут тоном выше, чтобы ученики поняли, в каком тоне нужно петь им самим.
Увидев однажды женщину, непристойным образом распростершуюся перед статуями богов, и желая избавить ее от суеверия, он (Диоген) подошел и сказал: «А ты не боишься, женщина, что, быть может, бог находится позади тебя, ибо все полно его присутствием, и ты ведешь себя непристойно по отношению к нему?»
Когда он (Диоген) грелся на солнце (…), Александр (Великий), остановившись над ним, сказал: «Проси у меня, чего хочешь»; Диоген ответил: «Не заслоняй мне солнца».
Когда кто-то читал длинное сочинение и уже показалось неисписанное место в конце свитка, Диоген воскликнул: «Мужайтесь, други: виден берег!»
Когда Платон дал определение, имевшее большой успех: «Человек есть животное о двух ногах, лишенное перьев», Диоген ощипал петуха и принес к нему в школу, объявив: «Вот платоновский человек!» После этого к определению было добавлено: «И с широкими ногтями».
Человеку, спросившему, в какое время следует завтракать, он (Диоген) ответил: «Если ты богат, то когда захочешь, если беден, то когда можешь».
Когда кто-то задел его бревном, а потом крикнул: «Берегись!» - он (Диоген) спросил: «Ты хочешь еще раз меня ударить?»
Среди бела дня он (Диоген) бродил с фонарем в руках, объясняя: «Ищу человека».
Тем, кто боялся недобрых снов, он (Диоген) говорил, что они не заботятся о том, что делают днем, а беспокоятся о том, что им приходит в голову ночью.
Когда кто-то, завидуя Каллисфену, рассказывал, какую роскошную жизнь делит он с Александром (Македонским), Диоген заметил: «Вот уж несчастен тот, кто и завтракает и обедает, когда это угодно Александру!»
Об одной грязной бане он спросил: «А где мыться тем, кто мылся здесь?»
(Диоген) просил подаяния у статуи; на вопрос, зачем он это делает, он сказал: «Чтобы приучить себя к отказам».
На вопрос, в каком возрасте следует жениться, Диоген ответил: «Молодым еще рано, старым уже поздно».
Когда у него убежал раб, ему советовали пуститься на розыски. «Смешно, - сказал Диоген, - если Манет может жить без Диогена, а Диоген не сможет жить без Манета».
Спрошенный кем-то, почему люди подают попрошайкам, а философам - никогда, Диоген ответил: «Потому что предполагают, что хромыми и слепыми они еще могут стать, а философами - никогда».
Возвращаясь из Олимпии, на вопрос, много ли там было народу, он (Диоген) ответил: «Народу много, а людей немного».
На вопрос, откуда он, Диоген сказал: «Я - гражданин мира».
Тому, кто стыдил его за то, что он бывает в нечистых местах, он сказал: «Солнце тоже заглядывает в помойные ямы, но от этого не оскверняется».
У расточителя он (Диоген) просил целую мину; тот спросил, почему у других он выпрашивает обол, а у него целую мину. «Потому, - ответил Диоген, - что у других я надеюсь попросить еще раз, а доведется ли еще попросить у тебя, одним богам ведомо».
Увидев прихорашивающуюся старуху, Диоген сказал: «Если для живых - ты опоздала, если для мертвых - поторопись».
Увидев судачивших женщин, Диоген сказал: «Одна гадюка у другой берет яд взаймы».
Поучать старца - что лечить мертвеца.
Однажды Диоген, завтракая в харчевне, позвал к себе проходившего мимо Демосфена. Тот отказался. «Ты стыдишься, Демосфен, зайти в харчевню? - спросил Диоген, - а ведь твой хозяин бывает здесь каждый день!» - подразумевая весь народ и каждого гражданина в отдельности.
Как-то Диоген, прибыв в Олимпию и заметив в праздничной толпе богато одетых родосских юношей, воскликнул со смехом: «Это спесь». Затем философ столкнулся с лакедемонянами в поношенной и неопрятной одежде. «Это тоже спесь, но иного рода», - сказал он.
Когда распространился слух, чти Филипп (Македонский) приближается, на коринфян напал ужас, и все принялись за дело: кто готовил оружие, кто таскал камни, кто исправлял стену (…). Диоген, видя это (…), стал усерднейшим образом катать взад и вперед (…) большой горшок, в котором он тогда жил. На вопрос кого-то из знакомых: «Что это ты делаешь, Диоген?» - он отвечал: «Катаю мой горшок, чтобы не казалось, будто я один бездельничаю, когда столько людей работает».
Некий софист спросил Диогена: «Я - это не ты, верно?» - «Верно», - сказал Диоген. «Я - человек». - «И это верно», - сказал Диоген. «Следовательно, ты - не человек». - «А вот это, - сказан Диоген, - ложь, и если ты хочешь, чтобы родилась истина, начни рассуждение с меня».
Диоген, увидев, как ехавший на колеснице олимпионик Диоксипп все больше поворачивал назад голову, заглядевшись на красивую женщину, смотревшую на шествие, и не в силах оторвать от нее глаз, воскликнул: «Смотрите, как бы девчонка не свернула молодцу шею!»
Однажды афинянин смеялся над ним (Диогеном) в таких словах: «Почему ты, когда хвалишь лакедемонян и порицаешь афинян, не отправляешься в Спарту?» (…) - «Врачи обыкновенно посещают больных, а не здоровых».
Диоген (…) велел бросить себя без погребения. «Как, на съедение зверям и стервятникам?» - «Отнюдь! - ответил Диоген. - Положите рядом со мной палку, и я буду их отгонять». - «Как же? Разве ты почувствуешь?» - «А коли не почувствую, то какое мне дело до самых грызучих зверей?»
Ищу человека!
С правдой надо жить, как при огне: ни сильно приближаться, чтоб не ожег, ни далеко отходить, чтобы холодно не было.
Торжество над самим собой есть венец философии.
Для того чтобы жить как следует, надо иметь или разум, или петлю.
Все находится во власти богов; мудрецы - друзья богов; но у друзей все общее; следовательно, все на свете принадлежит мудрецам.
Если ты подаешь другим, то подай и мне; если нет, то начни с меня.
Народу много, а людей немного.
Отцы и дети не должны дожидаться просьбы друг от друга, а должны предупредительно давать потребное друг другу, причем первенство принадлежит отцу.
Те безрассуднее скотов, кто утоляет жажду не водой, а вином.
Причинять муки своим завистникам - это быть в хорошем настроении.
Льстец - самый опасный из ручных животных.
Из этой жизни хорошо уйти, как с пира: не жаждая, но и не упившись.