Одушевлённости - неодушевлённости катего́рия -
понятийная категория, отражающая
разделение человеком окружающего мира на живое и неживое. Получает
двоякое выражение в языке - лексическое и
грамматическое; в семантическом аспекте
О.-н. к. - номинативная категория (см. Номинация) существительного, для прочих частей речи
она имеет статус синтактико-семантической
категории. Степень выраженности О.-н. к. по языкам различна. Она может
иметь лишь косвенное и нерегулярное выражение, ср. в немецком языке beide/beides
‘оба’ (для одушевлённых/неодушевлённых предметов); чаще всего О.-н. к.
выражена в местоимениях при отсутствии её
формального выражения в существительных, ср.
франц. qui/que (quoi), узб. ким/нима, венг. ki/mi, араб. man/mā; это свойственно вопросительным, отрицательным, относительным и неопределённым
местоимениям, а также личным в 3‑м лице
единственного числа; ср. нем. mit ihm/damit ‘с ним’ (одуш.) / ‘с этим’ (неодуш.).
В сфере существительных О.-н. к. может проявляться как скрытая категория, более или менее регулярная
(факультативная); например, в английском языке
при собирательных существительных (см. Собирательности категория) возможен глагол во множественном числе только для
одушевлённых имен (ср. My family are here ‘моя
семья здесь’ / My library is here ‘моя библиотека
здесь’); в картвельских языках О.-н. к.
выражается в наличии лексемной дублетности у
глаголов в зависимости от характера подлежащего,
ср. груз. cola (при одуш.) / deba (при неодуш.)
‘падать’ и т. п.
В языках, имеющих именные классы
или род, О.-н. к. может переплетаться
с ними, образуя единую систему. При этом в самой О.-н. к. возможно
выделение категории личности, которая может содержать оппозицию
по признаку пола. Так, в ряде нахско-дагестанских
языков в системе именных классов наблюдается противопоставление
неодушевлённых классов одушевлённым, среди которых различаются
неличные и личные, а последние включают класс мужчин и класс женщин.
Противоположность такой разветвлённой системе, строящейся на
множественных семантических основаниях, образует система,
представленная, например, в венгерском языке,
где в некоторой степени проявляется лишь близкая к О.-н. к. оппозиция
«личность - неличность», находящая выражение в собирательных
числительных (относящихся только к людям) и в использовании личного
местоимения 3‑го лица ö (ед. ч.) и ök (мн. ч.) только при указании на людей (в остальных
случаях употребляется указательное местоимение). Значительное развитие
получила О.-н. к. в славянских языках, где она
образует вместе с родом единую категорию согласовательного
класса (впервые исчерпывающе описанную для русского языка А. А. Зализняком); в некоторых
языках эта система осложнена категорией личности (ср. так называемый
лично-мужской род в польском языке: вин. п.
мн. ч. widzę koty, kobiecy ‘вижу кошек, женщин’ -
widzę robotników ‘вижу рабочих’). Высказывалось
мнение (В. В. Виноградов и др.) о наличии аналогичной категории в
русском языке, где она не получает столь же явного грамматического
выражения и тяготеет к типу скрытых категорий (ср. «четверо друзей» при
невозможности «четверо коров» и ненормативности «четверо подруг»).
Напротив, О.-н. к. находит регулярное грамматическое выражение, деля
каждый род на 2 класса, в связи с чем предлагалось (Н. Н. Дурново)
говорить о 6 родах в русском языке (в более точной формулировке
Зализняка - 7 согласовательных классах, из которых последний охватывает
слова pluralia tantum. Наличие О.-н. к., как и
рода, проявляется грамматически в различном согласовании, которое для некоторых
согласовательных типов демонстрирует дополнительность О.-н. к. и
рода в парадигме склонения; например, в русском языке при
адъективном согласовании в именительном падеже единственного числа
различается род и не различается О.-н. к. («красивый дом, слон /
красивая стена, девушка / красивое окно, существо»), а в винительном
падеже множественного числа - наоборот («красивые дома, стены, окна /
красивых слонов, девушек, существ»). В некоторых языках с именными
классами О.-н. к. находится в стадии становления (например, в банту); как основная категория имени она
представлена во многих автохтонных языках Северной и
Южной Америки.
Широкое распространение получила теория, согласно которой О.-н. к.
является протокатегорией для трёхродовых систем; в индоевропеистике такую точку зрения обосновывал
А. Мейе, считавший, что мужской и женский род - результат расщепления
древнего одушевлённого рода, а средний род - отражение древнего
неодушевлённого рода. Высказывалось мнение и об универсальной первичности двоичной классификации,
предшествовавшей как роду, так и более богатым системам именных
классов (В. Вундт, Я. ван Гиннекен, Ф. Мюллер, А. Тромбетти и другие),
но это мнение пока недостаточно аргументировано. Известна трактовка
О.-н. к. как одного из конструктивных признаков активного строя, в рамках которого она выступает
как категория активного/инактивного деятеля. Для О.-н. к., уже
существующей в исторических языках, отмечается расширение сферы
одушевлённости путём метафоры и персонификации
(ср. рус. «побить туза», польск. zatańczyć
poloneza ‘станцевать полонез’). Важность О.-н. к. возросла в
современной синтаксической теории и типологии, где используется понятие так называемой
иерархии (шкалы) одушевлённости, т. е. предпочтения одушевлённых
(а среди них - личных) имён для определённых синтаксических функций,
например, подлежащего.
Есперсен О., Философия грамматики, пер. с англ., М.,
1958;
Зализняк А. А., Русское именное словоизменение, М.,
1967;
Виноградов В. В., Русский язык, 2 изд., М., 1972;
Ельмслев Л., О категориях личности - неличности и
одушевлённости - неодушевлённости, пер. с франц., в кн.: Принципы
типологического анализа языков различного строя, М., 1972;
Ревзина О. Г., Общая теория грамматических категорий, в
кн.: Структурно-типологические исследования в области грамматики
славянских языков, М., 1973;
Климов Г. А., Типология языков активного строя, М.,
1977;
Кедайтене Е. И., Категория одушевлённости в русском языке,
М., 1982;
Durnovo N. N., La catégorie du genre en russe
moderne, «Revue des études slaves», 1924, t. 4;
Royen G., Die nominalen Klassifikationssysteme in
den Sprachen der Erde, Mödling, 1930;
Comrie B., Language universals and linguistic
typology. Syntax and morphology, Oxf., 1981.
В. А. Виноградов.