Индоира́нские языки́

(арийские языки) - ветвь индоевропейской семьи языков (см. Индоевропейские языки),

распадающаяся на индийские

(индоарийские) языки и иранские

языки; в её состав входят также дардские языки и нуристанские языки. Общее число говорящих - 850

млн. чел. Индоиранские языки - это генетическое понятие, мотивируемое

наличием индоиранской языковой общности, предшествовавшей

распадению на отдельные группы и сохранившей ряд общих архаизмов,

относящихся к индоевропейской эпохе. Весьма вероятно, что ядро этой

общности сложилось ещё в южнорусских степях (о чём свидетельствуют

археологические находки на Украине, следы языковых контактов с

финно-уграми, имевшие место, скорее всего, к северу от Каспия, арийские

следы в топонимике и гидронимике Таврии,

Северного Причерноморья и др.) и продолжало развиваться в период

совместного существования в Средней Азии или на прилегающих

территориях.

Сравнительно-историческая грамматика реконструирует для этих языков общую исходную

систему фонем, общий словарный состав, общую

систему морфологии и словообразования и даже общие синтаксические черты. Так, в фонетике для индоиранских языков характерно

совпадение индоевропейских *ē̆, *ō̆, *ā̆ в индоиранском ā̆, отражение

индоевропейского *ə в индоиранском i, переход индоевропейского

*s после i, u, r, k в š-образный звук; в морфологии вырабатывается в

принципе одинаковая система склонения имени и формируется ряд

специфических глагольных образований и т. д.

Общий лексический состав включает в себя наименования ключевых понятий

индоиранской культуры (прежде всего в области мифологии), религии,

социальных установлений, предметов материальной культуры, имён, что

подтверждает наличие индоиранской общности. Общим является

самоназвание *arya‑, отразившееся во многих иранских и индийских

этнических терминах на огромной территории (от формы этого слова

произошло название современного государства Иран). Древнейшие индийские

и иранские памятники «Ригведа» и «Авеста» в своих наиболее архаичных

частях настолько близки друг другу, что могут рассматриваться как два

варианта одного исходного текста. Дальнейшие миграции ариев привели к

разделению индоиранской ветви языков на 2 группы, обособление которых

началось с вступления в северо-западную Индию предков современных

индоарийцев. Сохранились языковые следы от одной из более ранних волн

миграции - арийские слова в языках Малой и Передней Азии с 1500 до н. э.

(имена богов, царей и знати, коневодческая терминология), так называемый

митаннийский арийский (принадлежащий к индийской группе, но не

объяснимый полностью из ведийского языка).

Индоарийская группа оказалась во многих отношениях более

консервативной, чем иранская. В ней лучше сохранились некоторые архаизмы

индоевропейской и индоиранской эпох, в то время как иранская группа

претерпела ряд существенных изменений. В фонетике - это изменения прежде

всего в области консонантизма: спирантизация

глухих смычных, утрата придыхания согласными,

переход s в h. В морфологии - это упрощение сложной древней флективной парадигмы имени

и глагола, прежде всего в древнеперсидском

языке.

Древнеиндийские языки представлены ведийским языком, санскритом, а также некоторым количеством слов

митаннийского арийского; среднеиндийские - пали,

пракритами, апабхранша; новые индоарийские

языки - хинди, урду, бенгали, маратхи, гуджарати, панджаби, ория, ассамским, синдхи, непали, сингальским, мальдивским,

цыганским языками и другими.

Древнеиранские языки представлены авестийским, древнеперсидским (язык ахеменидских

надписей), а также отдельными словами в греческой передаче на скифском

и мидийском (можно судить о некоторых

фонетических особенностях этих языков). К среднеиранским языкам

относятся среднеперсидский (пехлеви), парфянский, согдийский, хорезмийский, сакские языки

(диалекты), бактрийский

(прежде всего - язык надписи в Сурхкотале). К новоиранским языкам

относятся персидский, таджикский, пушту

(афганский), осетинский, курдский, белуджский,

гилянский, мазандеранский, татский, талышский, парачи, ормури, ягнобский, мунджанский, йидга, памирские (шугнанский, рушанский, бартангский,

орошорский, сарыкольский, язгулямский, ишкашимский, ваханский) и

другие.

Современные индоиранские языки распространены в Индии, Пакистане,

Бангладеше, Непале, Шри-Ланке, Мальдивской Республике, Иране,

Афганистане, Ираке (северные районы), Турции (восточные районы), СССР

(в Таджикистане, на Кавказе и др.). Они характеризуются целым рядом

общих тенденций, что свидетельствует об общей типологии развития этих

двух групп языков. Почти целиком утрачена древняя флексия имени и глагола. В именной парадигме вместо

многопадежной флективной системы склонения вырабатывается

противопоставление прямой и косвенной формы, сопровождаемой служебными словами: послелогами или предлогами

(только в иранских языках), т. е. аналитический

способ выражения грамматического значения. В ряде языков на базе этих

аналитических конструкций образуется новая агглютинативная падежная

флексия (восточный тип индийских языков, среди иранских - осетинский,

белуджский, гилянский, мазандеранский). В системе глагольных форм

получают большое распространение сложные аналитические конструкции,

передающие значения вида и времени, аналитический пассив, аналитическое

словообразование. В ряде языков образуются новые синтетические стяжённые глагольные формы, в которых

служебные слова аналитических конструкций приобретают статус морфем (в индийских языках, прежде всего в языках

восточного типа, этот процесс зашёл дальше, в иранских наблюдается лишь

в разговорной речи многих живых языков).

В синтаксисе для новых индоиранских языков характерна тенденция к

фиксированному порядку слов и для многих из

них - к эргативности в разных её вариантах.

Общей фонологической тенденцией в современных

языках этих двух групп является утрата фонологического статуса

количественного противопоставления гласных,

усиление значения ритмической структуры слова

(последовательности долгих и кратких слогов),

очень слабый характер динамического словесного ударения и особая роль фразовой интонации.

Дардские языки составляют особую промежуточную группу

индоиранской языковой ветви. Относительно их статуса у учёных нет

единого мнения. Р. Б. Шоу, С. Конов, Дж. А. Грирсон (в ранних работах)

усматривали в дардских языках иранскую основу, отмечая их особую

близость с памирскими. Г. Моргенстьерне в целом относит их к индийским

языкам, как и Р. Л. Тёрнер. Грирсон (в поздних работах), Д. И. Эдельман

считают их самостоятельной группой, занимающей промежуточное место

между индоарийскими и иранскими языками. По многим чертам дардские языки

включаются в центральноазиатский языковой

союз.

Эдельман Д. И., Сравнительная грамматика восточноиранских

языков. Фонология, М., 1986;

см. также литературу при статьях Индийские (индоарийские) языки, Иранские языки, Дардские языки, Нуристанские языки.

Т. Я. Елизаренкова.

Материалы, посвящённые исследованию индоиранских языков, кроме

общелингвистических журналов (см. Журналы

лингвистические) публикуются в специализированных журналах ряда

стран:

«Indische Bibliothek» (Bonn, 1820-30),

«Indische Studien» (B. - Lpz., 1850-98),

«Zeitschrift für Indologie und Iranistik» (Lpz.,

1922-36),

«Indo-Iranian Journal» (The Hague, 1957-),

«Indological Studies: Journal of the Department of

Sanskrit» (Delhi, 1972-),

«Studia Iranica» (P., 1972-),

«Studien zur Indologie und Iranistik»

(Reinbek, ФРГ, 1975-).

Е. А. Хелимский.

Составить слова из слова индоиранские языки

Пами́рские языки́ -

группа иранских языков.

Распространены в долинах Западного и Южного Памира (Горно-Бадахшанская

АО Таджикской ССР и прилегающие районы Афганистана, Пакистана. Северной

Индии) и в отрогах Сарыкольского хребта (Синьцзян-Уйгурский автономный

район КНР). К ним относят ваханский, ишкашимский (с сангличским и зебакским диалектами), язгулямский

языки и шугнано-рушанскую группу

близкородственных языков и диалектов - шугнанский (с баджувским

диалектом), рушанский, хуфский, бартангский, орошорский (или

рошорвский), сарыкольский. Сюда же входил ныне вымерший старованджский

и, возможно, саргулямский. По ряду признаков к П. я. примыкает

мунджанский и близкородственный ему йидга, однако это вопрос

спорный.

Историко-генетические характеристики П. я. не позволяют рассматривать

их как семью, отличную от других восточноиранских языков. Ряд таких черт

объединяет различные П. я. порознь с разными восточноиранскими языками.

Близкое родство с возможностью реконструкции

общей прасистемы прослеживается между севернопамирскими языками

(шугнано-рушанская группа, язгулямский и старованджский языки). При этом

структурное сходство всех П. я. и большой общий лексический фонд

указывают на их возможное конвергентное развитие

в языковом союзе.

Вокализм П. я. характеризует спаянность

количественных корреляций с качественными.

Корреляция длительности охватывает не все фонемы и не всегда бинарна, ср. в шугнанском языке:

трём долгим гласным фонемам |ū|, |ū̊|, |ō| противопоставлена одна краткая |u|, имеющая фонетические варианты [u, υ, o, ɔ], то же: |ī|, |ē|, |ε̄| ~ |i|

(с вариантами [i, ɪ, e, ε], но фонемы |ā| ~

|а| составляют пару.

В язгулямском, ишкашимском, сарыкольском языках корреляция

устойчивости включает разнокачественные гласные: неустойчивые

среднего ряда противопоставлены устойчивым, т. е. всем остальным

(в язгулямском имеется также реликтовая оппозиция |ā| - |а|). В консонантизме П. я. отсутствуют ларингальный и фарингальный ряды.

В шугнано-рушанской группе, язгулямском, ваханском языках имеется

оппозиция увулярных x, γ - заднеязычных x̌, γ̌. В язгулямском языке

корреляции палатализации (ḱ, ǵ - k, g) и лабиализации (k, g, x̌, q, x, γ - k°, g°, x̌°, q°,

x°, γ°) создали троичную оппозицию типа ḱ - k - k°. В ваханском,

ишкашимском, мунджанском языках налицо корреляция церебральности

смычных, аффрикат, щелевых. Ударение тяготеет к

концу слова, различно по языкам (например, в настоящем времени глагола в

шугнанском языке ударение падает на исход основы, в язгулямском языке - на флексию).

Существительные в П. я. склоняются в

ваханском, сарыкольском, мунджанском языках. В шугнано-рушанском группе

и ишкашимском языке категория падежа выражена в

артикле (указательном местоимении), например бартангское: yā xūrn daδ tar

wī γaδā gāx̌č, букв. ‘(та, прямой п.) ворона тогда к (тому, косв. п.)

мальчику обратилась’. Синтаксические функции уточняются предлогами, послелогами и

полуаффиксальными показателями (из предлогов, падежных формантов,

послелогов). Категория числа существительного в

большинстве П. я. выражена оппозицией ед. ч. (основа) ~ мн. ч. (основа с

агглютинативными показателями, различными для

разных семантических групп). В сарыкольском,

ваханском, мунджанском языках показатели множественного числа связаны

с падежными показателями. Категория рода

сохраняется в шугнано-рушанской группе (кроме сарыкольского языка), в

язгулямском и мунджанском языках; выражается в шугнано-рушанской группе

и мунджанском языке формой имени и соотнесённостью его с указательным

местоимением, прилагательным и глаголом мужского

или женского рода; в язгулямском языке - соотнесённостью с местоимением

3‑го л. ед. ч. (исторически - указательным местоимением). Наблюдается

тенденция к перестройке категории рода по принципу семантических

классов, практически завершившаяся в язгулямском языке. Категория определённости​/​неопределённости выражается

артиклями (указательное местоимение ~ числительное «один»); категория

единичного​/​общего связана с категорией числа, в шугнано-рушанской

группе - также с родом (общее выражается употреблением имени в мужском

роде, независимо от его первоначального рода).

В прилагательных сравнительная степень выражена морфологически, превосходная - контекстом. Счёт в язгулямском, ваханском,

мунджанском языках вигезимальный (двадцатеричный); в шугнано-рушанской

группе - децимальный (десятеричный), в ишкашимском языке числительные после 10 - из таджикского языка. Личные местоимения имеются

только для 1‑го и 2‑го л. (3‑е л. передаётся указательными

местоимениями, кроме язгулямского языка, где указательные перешли в

разряд личных); они отражают древние формы, но во 2‑м л. мн. ч.

появилось новое образование по субстратной

модели (кроме ваханского языка). Указательные местоимения сохраняют

(кроме язгулямского языка) индоевропейскую систему трёх серий: I -

ближайшее к говорящему; II - ближайшее к собеседнику или эмфатическое, анафорическое; III - удалённое или нейтральное.

Склонение местоимений архаично, сохраняется и в языках, где

существительные его утратили (язгулямский язык, большинство языков

шугнано-рушанской группы, ишкашимский язык).

Глагол П. я. имеет основы настоящего времени (из старой презентной

основы), прошедшего времени (из причастия на *‑ta, *‑na). В языках, где вторичное

причастие (на *‑taka) утратило самостоятельность, оно стало основой перфекта (шугнано-рушанская группа, ишкашимский,

ваханский языки). Показатели лица и числа в

настоящем времени флективные, в прошедших

временах - энклитические (контаминация древних энклитических местоимений

и связок), кроме мунджанского языка, где они

образовали вторичную флексию.

Для синтаксиса характерна препозиция определения. Часть языков сохраняет эргативную (или эргативообразную) конструкцию предложения с переходными

глаголами в прошедших временах (язгулямский, рушанский, хуфский,

бартангский языки, часть ваханских говоров,

мунджанский язык) с субъектным согласованием глагола.

Словообразование в П. я., как правило,

однотипно. В имени - определённые типы композитов, аффиксальных

(в основном суффиксальных) образований. В глаголе отмечаются застывшие

превербы; в современных языках - в основном сложноименные, реже

суффиксальные глаголы.

П. я. бесписьменные. Для носителей большинства из П. я. языком письма

и образования является таджикский язык, для носителей сарыкольского

языка - уйгурский.

Первые публикации о П. я. относятся к 70‑м гг. 19 в. (Р. Б. Шоу).

Свод известных данных и их сравнительно-историческое осмысление

осуществлены В. Гайгером на рубеже 19-20 вв. До 60‑х гг. 20 в.

публикуются материалы, монографические описания, исторические

исследования (И. И. Зарубин и его школа, Р. Готьо, Г. Моргенстьерне и

другие). В 70‑х гг. 20 в. началось сравнительно-историческое, историко-типологическое, сравнительно-типологическое и

лингвогеографическое изучение П. я. -

работы Моргенстьерне, советских учёных В. С. Соколовой,

Д. К. Карамшоева, Т. Н. Пахалиной, Д. И. Эдельман и других.

Соколова В. С., Очерки по фонетике иранских языков, в. 2,

М.-Л., 1953;

её же, Шугнано-рушанская языковая группа, в кн.: Языки

народов СССР, т. 1, М., 1966;

её же, Генетические отношения мунджанского языка и

шугнано-язгулямской языковой группы, Л., 1973;

её же, Генетические отношения язгулямского языка и

шугнанской языковой группы, Л., 1967;

Пахалина Т. Н., Ишкашимский язык, М., 1959;

её же, Сарыкольский язык, М., 1966;

её же, Памирские языки, М., 1969;

её же, Сравнительный обзор памирских языков, в кн.: Страны

и народы Востока, в. 16, М., 1975;

её же, Ваханский язык, М., 1975;

её же, Исследование по сравнительно-исторической фонетике

памирских языков, М., 1983;

Эдельман Д. И., Язгулямский язык, М., 1966;

Грюнберг А. Л., Языки Восточного Гиндукуша. Мунджанский

язык, Л., 1972;

Бахтибеков Т., Памирские языки. [Библиография], в кн.:

Памироведение. Вопросы филологии, Душанбе, 1975;

Грюнберг А. Л., Стеблин-Каменский И. М., Языки

Восточного Гиндукуша. Ваханский язык, М., 1976;

Карамшоев Д., Категория рода в памирских языках

(шугнано-рушанская группа), Душанбе, 1978;

Основы иранского языкознания, [кн. 4], Новоиранские языки. Восточная

группа, М., 1987;

Geiger W., Die Pamir-Dialekte, в

кн.: Grundriss der iranischen Philologie, Bd 1, Abt. 2,

Straßburg, 1898-1901;

Morgenstierne G., Indo-Iranian frontier

languages, v. 2, Oslo, 1938;

Lorimer D. L. R., The Wakhi language, v. 1-2, L.,

1958;

Morgenstierne G., Etymological vocabulary of the

Shughni group, Wiesbaden, 1974.

Д. И. Эдельман.

Составить слова из слова памирские языки

Тоха́рские языки́ -

группа индоевропейских языков,

включающая мёртвые «тохарский А» и «тохарский Б»

языки (иначе карашарский, или агнеанский, и кучанский - по названиям

оазисов Восточного Туркестана, где говорили на этих языках). Тексты на

Т. я. (тохарском А и тохарском Б), найденные в Синьцзяне (Восточном

Туркестане), относятся к 5-8 вв., но слова и имена языка, близкого к

Т. я., обнаружены в текстах на пракрите из

оазисов юга Восточного Туркестана, датируемых началом н. э. Ко времени

составления текстов тохарский А использовался только в качестве литературного письменного

языка буддийской миссии (т. е. буддийской монастырской проповеди) среди

тюркоязычного населения и населения,

говорившего ещё на тохарском Б. Тексты на тохарском А, найденные на

северо-востоке, в оазисах Турфана и Карашара (Хайдык-Гол), очевидно,

были составлены на языке, к тому времени полностью вышедшем из

употребления (об этом свидетельствуют пояснительные пометы на

тохарском Б и древнетюркском - так называемом

тюркско-уйгурском в этих текстах). Тексты на тохарском Б были

обнаружены в различных местах территории Синьцзяна - в Куче и в тех же

восточных областях, где найдены тексты на тохарском А.

Между отдельными рукописями на тохарском Б обнаруживаются диалектные различия, свидетельствующие о живом

употреблении этого языка в период, предшествующий составлению

рукописей. Характерно также наличие надписей на стенах и рисунках,

караванных пропусков на деревянных табличках, деловых и любовных писем

на тохарском Б; на тохарском Б сохранился также манихейский гимн с

параллельным древнетюркским текстом (около 10 в. н. э.). На тохарском А

сохранились только переводы санскритских

текстов. Такие переводы составляют основную массу текстов на обоих

Т. я.

Во время пребывания носителей Т. я. в Восточном Туркестане (до

составления письменных текстов и позднее, когда Т. я. стали языками

проповеди буддизма) осуществлялся интенсивный контакт между Т. я. и

древнетюркским языком, в котором имеется ряд тохарских заимствований, в

т. ч. и такие, которые свидетельствуют о связях между этими языками в

дописьменный период их истории. Т. я. на территории Восточного

Туркестана появляются не ранее 1‑го тыс. до н. э.; до этого их носители

двигались с запада на восток.

Ещё по пути в Восточный Туркестан в Средней Азии (а позднее и в самом

Восточном Туркестане) носители Т. я. могли вступить в контакт с

носителями восточноиранских языков, чем

объясняются многочисленные лексические сходства этих языков.

Вероятные доисторические связи тохар с финно-уграми могли бы послужить подтверждением

гипотетического пути тохар от лежащих на западе от Средней Азии

областей, где они могли соседствовать с предками носителей балто-славянских и германских языков, к северу Средней Азии, где они

могли вступить в контакт с восточноиранскими племенами. Помимо возможных

лексических связей можно предположить следы этого контакта в

общетохарской фонологической системе, где весь

набор согласных фонем и

противопоставления по мягкости - твёрдости,

а также типы сочетаний согласных совпадают с раннеобщеугорскими (около

рубежа 2‑го и 1‑го тыс. до н. э.), и в морфологии имени, где система падежей напоминает

финно-угорскую, как и характер каузативов в глаголе. Однако нельзя исключить, что сходное

влияние на Т. я. могли оказать другие неиндоевропейские языки.

До этих предполагаемых миграций носители общетохарского языка, из

которого возникли отдельные два Т. я., по данным индоевропейской

лингвистической географии, должны были иметь контакты с носителями той

группы диалектов, которые развились в анатолийские языки и были связаны

с италийско-кельтской

группой индоевропейских диалектов.

Основной особенностью тохарского консонантизма является наличие

морфологизованного противопоставления по твёрдости - мягкости,

позволяющее отнести Т. я. к евразийскому языковому

союзу, противополагаются непалатализованные смычные p, t,

k, непалатализованный спирант s, сонорные n и l, с одной стороны, и

палатализованные аффриката c, спирант ś,

сонорные ñ, ly (графическая передача одной среднеязычной фонемы), с

другой стороны (в тохарском Б также есть вторично палатализованные

ky, py, my, tsy). Аффриката ts, сама являющаяся, во всяком случае в

некоторых позициях, результатом палатализации, входит в

морфологизованное противопоставление c : ts, где она играет

роль непалатализованной фонемы. До действия этих процессов

палатализации в общетохарском различались индоевропейские звонкие и

глухие (возможно, также и «звонкие придыхательные»), т. к. они дают

разные рефлексы. После действия процессов палатализации в общетохарском

совпали в одном ряду - глухих смычных - все индоевропейские смычные

(трёх рядов).

Тохарский вокализм характеризуется

существенной редукцией безударных гласных. В тохарском Б, отличающемся большей

консервативностью, ещё сохраняется в поэтических (метрических) текстах

конечный гласный в некоторых окончаниях, где безударный гласный исчез в

тохарском А. Исчезновение безударного гласного в некоторых позициях,

вероятно, было причиной фонологизации

противопоставлений согласных по мягкости - твёрдости. Исход слова в

Т. я. в большой степени разрушен, что сказалось в отпадении не только

гласных, но и согласных конечных слогов.

Грамматический класс имён в Т. я.

характеризуется категориями рода, одушевлённости, числа, падежа. В Т. я. различаются 3 рода - мужской,

женский и обоюдный. Слова, принадлежащие к последнему, в

единственном числе изменяются как имена мужского рода, а во

множественном числе - как имена женского рода.

Категория одушевлённости​/​неодушевлённости, возможно, отражает более

древнее индоевропейское противопоставление одушевлённого

(несреднего) рода неодушевленному (среднему), предшествовавшее

делению одушевлённого рода на мужской и женский, хотя, по мнению

некоторых учёных, тохарское различие, типологически близкое к наблюдаемому в

восточных среднеиранских языках, сложилось в более позднюю эпоху (по

альтернативной точке зрения, в тохарском имени отражено ностратическое различие 2 именных классов).

В тохарском имени различаются 3 числа - единственное, двойственное

(представленное немногочисленными формами и формально отличающееся от

форм со значением «пары») и множественное.

Категория падежа представлена 9 падежами (именительный падеж, общий

косвенный, родительный падеж, творительный падеж, комитатив, дательный

падеж, отложительный падеж, местный падеж, каузальный падеж в

тохарском Б и перлатив в тохарском А) и звательной формой, которая

имеется только в тохарском Б.

Падежи в Т. я. делятся на 2 резко отличные группы. К первой относятся

первичные падежи (именительный падеж, косвенный и родительный падеж), ко

второй - вторичные (все прочие падежи). Формы первичных падежей

образуются от основы именительного падежа, формы вторичных падежей - от

основы косвенного падежа. В более архаичном тохарском Б вторичные падежи

по существу ещё были относительно свободными полусинтаксическими

сочетаниями существительного с послелогом, причём существительное могло иметь

различные формы. С агглютинацией падежных

окончаний в Т. я. связано явление групповой флексии.

Личные глагольные формы характеризуются морфологическими категориями

лица, числа, времени, наклонения, залога,

каузатива. Различаются 3 лица, 3 числа (формы двойственного числа

встречаются лишь в единичных случаях), 3 времени (настоящее, прошедшее время,

имперфект; в тохарском Б встречаются ещё

отдельные не вполне точно истолкованные формы, принадлежащие четвёртому

времени - дуративу), 4 наклонения (изъявительное, повелительное,

конъюнктив и оптатив), два залога (актив и медиопассив) и каузативное

(вторичное) спряжение, отличное от основного

спряжения каждого глагола. Образование особых форм каузатива от каждого

глагола является одной из характерных особенностей тохарского глагола

(эта особенность связана с тем, что в Т. я., как и в балтийских языках,

морфология глагола существенным образом связана с категорией переходности​/​непереходности). Для образования

каузатива в Т. я. (как и в анатолийском) используются суффиксы ‑s- и

‑sk‑. Из неличных форм особый интерес представляют отглагольные имена на

‑l того же типа, что и в славянских, армянском

и анатолийском языках, а также архаичные абсолютивы на ‑une (из *‑un-

гетероклитического типа), использование которых представляет

разительные типологические параллели с аналогичными конструкциями в

неиндоевропейских литературных языках Центральной Азии в средние века

(древнетюркском, тибетском).

Тохарский синтаксис характеризуется соблюдением архаичного порядка слов с конечной позицией глагола.

Тохарские (А и Б) тексты записаны особой разновидностью «косого» индийского письма брахми,

распространённой в Центральной Азии. Особенностью тохарского письма

является использование специальных знаков для передачи особого гласного

переднего ряда (обозначается двумя точками над знаком соответствующего

согласного). В целом можно считать, что тохарский брахми фонетически точно воспроизводит фонологическую

систему. Система письма подтверждает древнее сообщение китайского

паломника Сюань Цзана, по которому в Кучанском царстве «письменность

индийская, но значительно изменённая».

Тексты Т. я. были найдены в последнем десятилетии 19 - начале 20 вв.

(первый текст обнаружен русским консулом в Кашгаре Н. С. Петровским и

опубликован С. Ф. Ольденбургом). Тогда же началось их исследование.

В 1908 Э. Зиг и В. Зиглинг напечатали сообщение, в котором показали, что

Т. я. представляют собой особую группу индоевропейских языков. Те же

авторы в 1921 издали сборник тохарских А текстов (и позднее публиковали

переводы отдельных текстов из этого сборника) и в 1931 (совместно с

В. Шульце) описательную грамматику тохарского А языка; тексты на

тохарском Б, подготовленные тоже Зигом и Зиглингом, были изданы в 1949

и 1953; новое их издание предпринято В. Томасом в 80‑х гг. В 1952 вышла

первая часть грамматики тохарского Б языка, подготовленной В. Краузе; в

1960 опубликована краткая грамматика обоих языков Краузе и Томаса, в

70‑х гг. - три тома сравнительной лексики и

морфологии А. Й. ван Виндекенса. Важные работы по отдельным проблемам

синхронного и сравнительно-исторического изучения Т. я.

принадлежат А. Мейе, С. Леви, Ж. Филлиоза, В. Куврёру, Дж. Лейну,

Х. Педерсену, В. Винтеру. Этимологический словарь опубликован в 1976

Виндекенсом, сравнительная грамматика - в 1988 Д. Адамсом.

Тохарские языки. Сборник статей под ред. В. В. Иванова, М.,

1959;

Sieg E., Siegling W., Tocharische

Grammatik, bearb. im Gemeinschaft mit W. Schulze, Gött., 1931;

Pedersen H., Tocharisch vom Gesichtspunkt der

indoeuropäischen Sprachvergleichung, Kbh., 1941;

Krause W., Westtocharische Grammatik, Bd 1. Das

Verbum, Hdlb., 1952;

Poucha P., Institutiones linguae tocharicae,

p. 1. Thesaurus linguae tocharicae dialecti A, Praha, 1955;

Krause W., Thomas W., Tocharisches

Elementarbuch, Bd 1-2, Hdlb., 1960-64;

Windekens A. J. van, Le tokharien confronté avec

les autres langues indo-européennes, v. 1. La phonétique et le

vocabulaire, Louvain, 1976;

Adams D. Q., On the development of the Tocharian

verbal system, «Journal of the American Oriental Society», 1978, v. 98,

№ 3;

его же, Ablaut and umlaut in the Tocharian

vowel system, там же, 1978, v. 98, № 4;

Penney J. H. W., The treatment of Indo-European

vowels in Tocharian, «Transactions of the Philological Society», Oxf.,

1978;

Ivanov V. V. Tocharian and Ugrian, в

кн.: Studia linguistica diachronica et synchronica, B. -

N. Y. - Amst., 1985.

Вяч. Вс. Иванов.

Составить слова из слова тохарские языки