Ирла́ндский язы́к -

один из кельтских языков.

Распространён в Ирландии, где он является официальным языком наряду с

английским, Северной Ирландии, отчасти в США, Великобритании и других

странах. Число говорящих около 600 тыс. чел. (большая часть ирландцев,

общее число которых достигает 7,6 млн. чел., пользуется английским языком). Выделяются 3 диалектные зоны, мунстерская, коннахтская и

ульстерская, которые, в свою очередь, подразделяются на многочисленные

поддиалекты и говоры. Различия между ними

значительны, в некоторых случаях вплоть до отсутствия

взаимопонимания.

В истории И. я. выделяются древнейший, или огамический

(4 - начало 6 вв.), архаический древнеирландский (середина 6 - начало

8 вв.), классический древнеирландский (середина 8 - начало 10 вв.),

среднеирландский (середина 10 - конец 12 вв.), новоирландский (начало

13 - конец 17 вв.) и современный (с начала 18 в.) периоды.

В фонетической системе древнейшего периода И. я.

сохраняется индоевропейский лабиовелярный kʷ.

Характерно противопоставление согласных по

признакам мягкости и огублённости; последний признак позже исчезает. Ударение в И. я. с дописьменного периода

фиксировано на первом слоге. В древний период

И. я. сохранял в основном все существенные черты флективного строя, присущего индоевропейскому праязыку. У имени сохранялась 4‑падежная система склонения, а у существительных - также категория двойственного

числа. Несмотря на процесс отпадения конечных

слогов (апокопа), формы различных падежей часто

противопоставлялись качеством конечного согласного старой основы (нейтральный - палатализованный - лабиализованный). Глагольная система отличалась крайней

усложнённостью: с одной стороны, противопоставлялись формы с

абсолютными и конъюнктными окончаниями, с другой - прото- и

дейтеротонические формы в зависимости от наличия синтаксических

превербов в одной и той же парадигме. Уже в

начале среднего периода эта система начала разрушаться и упрощаться.

В классическом древнеирландском языке и в последующие периоды порядок слов в предложении

был фиксированным - VSO; после преверба могли следовать комплексы местоименных энклитик, показателей относительности

и т. п. В лексике отмечается несколько слоёв латинских заимствований,

основная масса которых была воспринята через бриттское посредство; есть

заимствования и из самих бриттских языков. С 12 по 15 вв. в И. я.

проникло много французских (англо-нормандских) слов; продолжается

влияние английского языка, заимствования из которого составляют

значительную часть словарного запаса современных диалектов. С 8 по конец

17 вв. в письменности зафиксирована единообразная языковая норма, не отражавшая диалектных различий. Первые

упоминания о существовании диалектов относятся к 14 в. В 18-19 вв. все

памятники имеют ту или иную диалектную окраску. Нормы нового единого литературного языка начали вырабатываться в начале

20 в., но они ещё крайне неустойчивы, поскольку отражают различия

диалектов на всех уровнях. По-видимому, современный литературный язык

будет опираться на коннахтский диалект, как занимающий промежуточное

положение.

Письменность на И. я. возникла в первые века н. э.;

огамические надписи (см. Огамическое

письмо) относятся к 4-7 вв.; латинская

письменность была введена в конце 5 - начале 6 вв. Первые памятники

дошли от конца 6 в., но сохранились лишь в списках не ранее 11 в. Язык

7-9 вв. представлен многочисленными глоссами, но

литературные памятники в рукописях известны начиная с 11-12 вв. На И. я.

существует богатая оригинальная и переводная литература, ведётся

преподавание в школе.

Best R. I., Bibliography of Irish philology and

manuscript literature, Dublin, 1942;

Thurneysen R., A grammar of Old Irish,

Dublin, 1946;

Wagner H., Linguistic atlas and survey

of Irish dialects, v. 1-4, Dublin, 1958-69.

Contributions to a dictionary of the Irish

language, Dublin, 1939-74;

Dinneen P. S., An Irish-English dictionary,

Dublin, 1927;

его же, A concise English-Irish dictionary,

Dublin, 1959.

А. А. Королёв.

Составить слова из слова ирландский язык

Литерату́рный язы́к -

основная, наддиалектная форма существования языка, характеризующаяся большей или меньшей

обработанностью, полифункциональностью, стилистической

дифференциацией и тенденцией к регламентации. По своему

культурному и социальному статусу Л. я. противостоит территориальным

диалектам, разным типам

обиходно-разговорных койне и просторечию - как высшая форма

существования языка.

Л. я. - историческая категория. Его функциональная нагрузка

неодинакова в разных исторических условиях, определяющую роль здесь

играет уровень общественного развития и общей культуры народа, а также

условия формирования Л. я. Классический арабский

Л. я. оформился в 7-8 вв. как язык поэзии, мусульманской религии, науки

и обучения при высоком уровне развития арабской культуры. У истоков

литературных языков Западной Европы были преимущественно поэтические и

прозаические жанры художественной литературы, народный эпос, лишь

отчасти религиозная литература. Эти Л. я. относительно поздно начинают

обслуживать науку и образование, вследствие того что в этих сферах

длительное время господствовал латинский

язык.

Статус Л. я., большая или меньшая его функциональная нагрузка зависят

от закрепления отдельных сфер общения за той или иной формой

существования языка, иначе говоря, от языковой ситуации, характера и

числа её компонентов. Так, в тех случаях, когда в сфере устного общения

господствуют территориальные диалекты или полудиалекты, Л. я.

оказывается ограниченным сферой письменности, как это наблюдалось во

многих странах в разные исторические периоды и в отдельных случаях

сохраняется в настоящее время (ср., например, ситуацию с литературным немецким языком в Швейцарии). Иной характер имеет

ограничение функций Л. я. в тех случаях, когда в определённых сферах

общения используется другой Л. я., например латынь в средневековой

Европе или арабский и персидский языки в эпоху

существования средневековых тюркских языков.

Различия в исторических путях развития народов и стран создают

своеобразие языковых ситуаций, отражаясь в специфике развития и

характере Л. я. Так, существование в современной Норвегии двух Л. я. -

букмола и лансмола (нюнорск), выполняющих одни и те же функции

универсального средства общения, объясняется тем, что первый из них

оформился в период датского господства на основе взаимодействия датского языка с норвежским

койне города Осло, второй - в процессе борьбы за национальную

независимость - на базе местных диалектов. В истории разных народов в

определённый исторический период могут сосуществовать и другие типы

Л. я. - древнеписьменный, обладающий ограниченной стилевой системой,

часто непонятный широким слоям народа (древнеармянский грабар, существовавший до конца 19 в., японский бунго, исторической моделью которого является Л. я.

Японии 13-14 вв.), и более поздние варианты Л. я. В 17-19 вв. в Японии

господствовала своеобразная диглоссия:

старый письменный язык являлся государственным языком, языком науки,

высоких жанров литературы; наряду с этим развивался новый Л. я.,

постепенно вытеснявший старые формы, ранее всего в художественной

литературе, наиболее поздно в официальном обиходе.

Хотя специфика Л. я. раскрывается в совокупности его признаков, в

разных Л. я., а также в разные периоды истории одного Л. я. соотношение

между названными признаками, формы их реализации не являются

тождественными и стабильными: отдельные различительные черты лишь

постепенно вырабатываются в истории языков, причём их становление и

развитие протекает неравномерно. Полифункциональность, например, не

означает обязательного охвата литературным языком всех сфер общения:

классические Л. я. Японии, Китая, арабского Востока являлись языками

письменного общения, в устном общении господствовали диалекты и

городские койне; в западноевропейских странах проникновение Л. я. в

сферу обиходно-разговорной коммуникации также

происходило относительно поздно. Ограничение функций Л. я. происходит и

в результате его исключения из сфер государственного управления, науки,

деловой переписки при использовании в этих сферах чужого Л. я.: немецкий

язык 11-12 вв. фактически был исключён из этих областей общественной

практики, поскольку в них господствовала латынь, ср. также статус чешского языка в пределах Австро-Венгрии или многих

развитых Л. я. в дореволюционной России.

Уровень обработанности и наддиалектности также может быть различным,

но во всех случаях Л. я. предполагают отбор языковых явлений на основе

более или менее осознанных критериев (функционально-стилистических,

структурных); таким образом, относительная регламентация существует даже

при отсутствии кодифицированных норм.

Наддиалектность в Л. я. обязательно сочетается с обработанностью и

функционально-стилистической вариативностью,

этим Л. я. отличается от таких наддиалектных образований, как городские

койне и другие разновидности полудиалектов. Наддиалектность Л. я.,

как правило, проявляется в постепенном обособлении от диалекта, т. е. в

отказе от узкорегиональных признаков одного диалекта и в объединении

черт разных диалектов, и в функционально-стилистическом обособлении,

которое реализуется в наличии особых пластов лексики и фразеологии,

присущих только Л. я., в оформлении специфичных для книжно-письменных

стилей синтаксических моделей. Понятие наддиалектности не означает

полного исключения регионального варьирования Л. я., которое может

длительно сохраняться, особенно в Л. я. донационального периода.

Выработка единых для данного социума норм Л. я., особенно его

устно-разговорной формы, - процесс длительный, чаще всего связанный с

эпохой формирования национальных отношений. Но и во многих странах с

развитыми Л. я. соотношение общей литературной нормы и регионального

варьирования достаточно сложно: ср. языковую ситуацию в 19 в. в Италии,

Германии. Ряд современных Л. я. имеет национальные варианты,

использующиеся в разных государствах (ср. английский язык в Англии и

США, испанский язык в Испании и странах Лат. Америки).

Наличие письменной фиксации не всеми исследователями признаётся

универсальным и обязательным признаком Л. я., хотя создание

письменности у ранее бесписьменного народа в значительной степени меняет

характер Л. я., обогащая его потенции и расширяя сферы его применения

(ср., например, Л. я. многих ранее бесписьменных народов СССР). Вместе с

тем имеется и другая точка зрения на генезис Л. я., непосредственно

связывающая данный процесс со становлением письменности (Ф. П. Филин и

другие). Многие языковеды (А. В. Десницкая, М. М. Гухман и другие)

полагают, что язык устной поэзии у разных народов, формульные элементы в

языке обряда и устного права обладают в своей совокупности той степенью

наддиалектности и обработанности, которая позволяет относить их к Л. я.

ранней поры, к истокам истории литературных языков. На материале ряда

языков прослеживается преемственность между устными обработанными

формами языка дописьменного периода и языком более поздних жанров

письменности (развитие адыгейского и осетинского Л. я. и др.).

Не является обязательным универсальным признаком Л. я. и

существование единых кодифицированных норм. Их становление

относится к поздним периодам истории литературных языков; чаще всего

нормализационные процессы соотнесены с эпохой формирования национальных

языков, хотя возможны и исключения (ср. систему нормативов,

представленную в грамматике Панини; см. Индийская языковедческая традиция), они

характеризуют лишь определённую разновидность Л. я. - национальные

Л. я. и подготавливаются в предыдущие периоды истории литературных

языков относительной регламентацией стилистических приёмов и

нормативов в языке поэзии и прозы, выбором лексических и

синтаксических моделей.

Социальная база Л. я. определяется тем, на какую языковую практику он

опирается и каким образцам следует в своём становлении и развитии. Для

средневековых Л. я. типична узкая социальная база, поскольку они

обслуживали культуру высших слоёв феодального общества, что обусловило

стилистическую систему Л. я. той эпохи, их обособление от разговорного

языка не только сельского, но и городского населения. Процесс

формирования и развития национальных Л. я. характеризуется

нарастанием тенденций к демократизации, к расширению их социальной

базы, к сближению книжно-письменных и народно-разговорных стилей.

Наиболее интенсивно этот процесс осуществляется в социалистических

странах, где Л. я. в качественно новых условиях существования

превращаются в общенародное средство коммуникации при интенсивной

демократизации устных стилей Л. я. и влиянии этих стилей на

книжно-письменные.

Понятия «Л. я.» и «язык художественной

литературы» не тождественны. Л. я. охватывает не только язык

художественной литературы, но и языковые реализации в области

публицистики, науки, государственного управления, а также язык устных выступлений и определённый тип разговорной речи (устная форма Л. я.). Язык

художественной литературы - более широкое понятие, так как в

художественные произведения могут быть включены помимо литературных

языковых форм элементы территориальных диалектов и полудиалектов, жаргонизмы. В истории многих Л. я. большую роль

играет творчество выдающихся писателей, такова роль А. С. Пушкина в

формировании русского Л. я., У. Шекспира - английского языка и т. п.

Винокур Г. О., Русский язык, в его кн.: Избранные работы по

русскому языку, М., 1959;

его же, О задачах истории языка, там же;

его же, Язык литературы и литературный язык, в кн.:

Контекст, 1982. Литературно-критические исследования, М., 1983;

Гавранек Б., Задачи литературного языка и его культура, в

кн.: Пражский лингвистический кружок, М., 1967;

Едличка А., О пражской теории литературного языка, там

же;

Виноградов В. В., Проблемы литературных языков и

закономерностей их образования и развития, М., 1967;

[Гухман М. М.], Литературный язык, в кн.: Общее

языкознание. Формы существования, функции, история языка, М., 1970,

гл. 8;

[её же], К вопросу о соотношении донациональных и

национальных литературных языков, в кн.: Социально-историческая

обусловленность развития молдавского национального языка, Кишинёв,

1983.

М. М. Гухман.

Составить слова из слова литературный язык

Этимоло́гия

(греч. ἐτυμολογία, от ἔτυμον - истина и λόγος - слово, учение) - 1) раздел языкознания, изучающий происхождение слов; 2) совокупность исследовательских

приёмов, направленных на раскрытие происхождения слова, а также сам

результат этого раскрытия; 3) происхождение слова. В языкознании

19 в. термин «этимология» употреблялся также в значении «грамматика».

Предмет этимологии как раздела языкознания - изучение источников и

процесса формирования словарного состава языка и реконструкция словарного состава языка древнейшего

периода (обычно дописьменного). В лексике

каждого языка имеется значительный фонд слов, связь формы которых со

значением непонятны носителям языка, поскольку структура слова не

поддаётся объяснению на основе действующих в языке моделей образования

слов. Исторические изменения слов затемняют первичную форму и значение

слова, а знаковая природа слова определяет

сложность реконструкции первичной мотивации, т. е. связи первичных формы

и значения слова. Целью этимологического анализа слова является

определение того, когда, в каком языке, по какой словообразовательной модели, на базе какого

языкового материала, в какой форме и с каким значением возникло слово, а

также какие исторические изменения его первичной формы и значения

обусловили форму и значение, известные исследователю. Реконструкция

первичных формы и значения слова - предмет этимологического

анализа. Например, названия растения омелы (Viscum album

L.) в славянских языках позволяют предполагать исходную

праславянскую лексему *emela (с вариантами),

образованную от глагольной основы *em- ‘брать,

хватать’ (отсюда русское «вз-ять», «воз-ьму»), но первичная мотивация

толкуется двояко: растение было названо как ‘берущая, хватающая,

цепляющаяся’, поскольку из него добывали птичий клей, или название

определялось паразитическим образом жизни растения.

Этимология характеризуется комплексным характером методов исследования. Сущность процедуры

этимологии, анализа: генетическое отождествление рассматриваемого

слова или его основы с другим словом или его основой как исходным,

производящим, а также отождествление других структурных элементов слова

с исторически известными структурными элементами и реконструкция

первичной формы и значения слова с первичной мотивацией; непременным

этапом этимологического анализа является снятие позднейших

исторических изменений. Основой этимологической методики является сравнительно-исторический метод

исследования различных единиц языка, который

опирается на законы фонетических изменений, морфонологические закономерности,

закономерности морфологических изменений

и т. д., являющиеся предметом изучения сравнительной грамматики.

В зависимости от характера исторических изменений, пережитых словом, и

его соотношения с потенциальными родственными лексемами в отдельных

случаях этимологического анализа доминирующее значение приобретает

анализ различных структурных элементов или значения слова. Так, русское

«тормошить», украинское «термосити» и польское

tarmosić, termosić могут толковаться как

образования, производные от глагольной основы ter- ‘тереть, драть’

(русское «тереть»), но анализ фонетических различий этих глаголов

(особенно русское «ш» при украинском «с» и польском s’) убеждает в том,

что непосредственным продолжением древнего производного глагола может

быть лишь польское tarmosić, тогда как русский и

украинский глаголы заимствованы из польского.

При этимологизации русского слова «лоно» для доказательства его

производности от глагола «‑ложить» наиболее существенна возможность

выделения в слове корня «лог‑» и суффикса

«‑сно», о чем свидетельствует структура близкого по значению слова

«ложесна» ‘утроба’ с корнем «лог‑» и суффиксом «‑сно».

Особые трудности при этимологическом анализе представляют объяснение

связи значений, развития значений и реконструкция первичной семантики

слова. Это обусловлено разнообразием и значительностью

семантических изменений (ср. русское литературное «канава» и диалектное новосибирское «канава» ‘ограда,

сложенная из кизяка’, литературное «пылкий» и диалектное вологодское

«пылко холодный» ‘очень холодный’, русское «прозрачный» и чешское prozračno ‘пасмурно’), их связью с внеязыковыми

реалиями и недостаточной изученностью типов семантических изменений и

принципов номинации. Опорой для семантического

анализа в этимологических исследованиях является метод

семантических параллелей: в качестве доказательства предполагаемого

развития значений (или возможности сочетания значений) приводятся случаи

аналогичного развития (или сочетания) значений. Так, в подтверждение

принадлежности глагола «таращить» (в сочетании ‘таращить глаза’) к

гнезду «тереть» (где регулярны значения типа ‘драть, раздирать,

обдирать’) можно указать близкое развитие значения ‘разрывать’ →

‘таращить’ в немецком reißen (ср. die Augen reißen

‘таращить глаза’). Семантические изменения и сочетания значений лишь в

некоторой части объясняются общими закономерностями человеческого

мышления (таковы изменения ‘пропасть’ → ‘большое количество чего-либо’,

‘близко’ → ‘скоро’, ‘сильный’ → ‘быстрый’ → ‘нахальный’). Бо́льшая часть

семантических переходов и сочетаний значений обусловлена соотношением

реалий, природной и общественной средой, материальной и духовной

культурой носителей языка, поскольку значения слов отражают мир реалий.

Толкование семантических изменений и применение метода семантических

параллелей должны базироваться на всей совокупности знаний об окружающем

человека мире, о человеке и человеческом обществе в их историческом

развитии, накопленных различными отраслями науки, с учетом исторического

развития этих знаний. Например, установление родства русского «двигать»

с немецким Zweig ‘ветка’ и его производности от

«два» было осуществлено благодаря реконструкции для глагола «двигать»

первичного значения ‘поднимать’ и привлечению сведений из истории

техники об использовании в качестве рычага для поднятия тяжестей палки,

ветки с раздвоенным концом (которые и могли быть обозначены производным

от «два» - как ‘двойная’). Объяснение родства латинского rex ‘царь’, regere ‘править’ со

славянским rězati оказалось возможным благодаря уяснению жреческих

функций царя в древнейшем обществе и их связи с сакральными,

космологическими измерениями, которые осуществлялись, в частности,

чертами, надрезами.

Необходимым рабочим приёмом в этимологии является реконструкция формы

и/или значения, исторически предшествующих засвидетельствованным,

т. е. восстановление на основе засвидетельствованных лексем их

исходных, первичных форм и значений. Временной интервал между

зафиксированным словом и реконструкцией может быть различным;

различны и хронологические характеристики реконструкций для разных

лексем, разных языков (многие слова - результат словообразования 20 в.).

Наличие этого интервала делает результаты этимологического анализа

гипотетическими даже при самом строгом соблюдении всех требований

методики, но гипотетичность, сближающая этимологию со многими

историческими дисциплинами, не уменьшает познавательной значимости её

достижений.

Этимология тесно связана с диалектологией: диалектные данные важны для решения

вопроса о происхождении многих слов литературного языка. Так,

образование слова «сустав» от глагола «ставить» аргументируется

диалектным словоупотреблением «выставить (руку, ногу или палец)»

‘вывихнуть’. Диалектная лексика сохраняет многие древние лексемы,

утраченные литературным языком (ср. русское диалектное «багно» ‘грязь,

болото’, «навь» ‘покойник’, «вир» ‘водоворот’, имеющие соответствия в

других славянских языках и в индоевропейских языках, но не сохранившиеся

в литературном русском языке).

Этимология имеет большое значение для развития исторической лексикологии в целом и для

сравнительно-исторической грамматики, для которой этимология

играет роль основы и источника новых материалов, подтверждающих уже

установленные закономерности и обнаруживающих неизученные явления в

истории языка. Поскольку этимологии доступны хронологические уровни,

недостижимые для письменной истории, она служит наряду с археологией

важным инструментом изучения истории человеческого общества.

Этимология возникла в античной Греции (Платон, диалог «Кратил»).

Здесь же появился сам термин, приписываемый стоикам. Но античной этимологии было чуждо

научное представление о закономерностях изменений в языке и о

знаковой природе языка. Антиисторичность и произвольность толкований

сближают этот этап в истории этимологии с так называемой

народной этимологией - преобразованием слов в сторону их

сближения с другими словами, которые представляются (в силу сходства

значений, или формы, или различных ассоциаций) родственными (например,

«близорукий» возникло из «близо-зоръкъ», ср. у стоиков сближение

латинского crux ‘крест’ с crus ‘нога’). Принципы античной этимологии

сохранялись и в средние века. Научная этимология возникла одновременно

со сравнительно-историческим

языкознанием. Установление звуковых соответствий

индоевропейских языков и соответствующих фонетических законов, лежащих в основе

сравнительно-исторического языкознания, было следствием сопоставления

лексем этих языков и разработки гипотезы об их родстве, т. е. следствием

этимологических операций. В свою очередь, фонетические и другие

законы и закономерности стали методическим фундаментом для

этимологии. Первое теоретическое изложение этимологии как науки

принадлежит А. Ф. Потту («Этимологические исследования в области

индогерманских языков», т. 1-2, 1833-36). Важными этапами истории

этимологии являются признание значимости диалектов и овладение

методами лингвистической географии

(Ж. Жильерон), исследование специфики изменений значений и анализ

лексики по семантическим полям (Й. Трир), внимание к связи семантики с

реалиями (направление «Слова и вещи», выдвинувшее принципы изучения

лексики в связи с культурой и историей народа; Р. Мерингер,

В. Мейер-Любке, Г. Шухардт, В. фон Вартбург), обращение к историческим

изменениям, пережитым первичной формой и значением слова, т. е. к

истории слова (этимология как биография слова в противовес пониманию

этимологии как происхождения слова; Шухардт, Жильерон). Развитие

этимологии в 20 в. отмечено применением структурных принципов в

этимологических исследованиях (анализ лексики по группам -

семантическим, корневым, аффиксальным, лексико-грамматическим, учёт

различных принципов организации систем - оппозиции, ассоциации и

т. д.; Э. Бенвенист, Г. Якобссон, В. В. Мартынов, А. С. Мельничук),

стремлением к реконструкции исходных слов (а не только корней),

вниманием к нерегулярным языковым изменениям, особенно актуальным для

этимологии вследствие индивидуальности истории каждого слова

(В. Махек, Ш. Ондруш и другие представители чехословацкой

этимологической школы; однако признание нерегулярных изменений

осталось в этимологии подчинённым понятию об определяющей роли

фонетических законов - О. Семереньи, Я. Малкиел, О. Н. Трубачёв),

разработкой проблем взаимосвязи этимологии и других областей

языкознания, особенно сравнительной грамматики, а также ориентацией

этимологических исследований на грамматические проблемы

(Малкиел, Ф. Славский), углублением социологического аспекта

этимологических исследований, т. е. связи изучения

происхождения лексики с историей общества, его духовной и материальной

культуры (Бенвенист, Трубачёв, В. Н. Топоров, Вяч. Вс. Иванов,

В. И. Абаев).

Вторая половина 20 в. характеризуется расширением этимологических

исследований, освоением новых методических принципов и новых

лексических материалов, что выразилось в создании многочисленных

этимологических словарей. Важным этапом в развитии этимологии как

науки является создание этимологических словарей славянских языков,

ориентированных на реконструкцию и этимологизацию праславянского

лексического фонда (Славский, Трубачёв) и послуживших основой для

возникновения лексикологии и лексикографии

праславянского языка.

Важнейшие этимологические словари:

Абаев В. И., Историко-этимологический словарь осетинского

языка, т. 1-3, М.-Л., 1958-79;

Български етимологичен речник, т. 1-3, София,

1962-86 (изд. продолжается);

Климов Г. А., Этимологический словарь картвельских языков,

М., 1964;

Лыткин В. И., Гуляев Е. С., Краткий

этимологический словарь коми языка, М., 1970;

Ачарян Р., Этимологический коренной словарь армянского

языка, т. 1-4, Ер., 1971-79 (на арм. яз.);

Иллич-Свитыч В. М., Опыт сравнения ностратических языков,

[т. 1-3], М., 1971-1984;

Этимологический словарь славянских языков, под ред. О. Н. Трубачёва,

т. 1-15, М., 1974-88;

Севортян Э. В., Этимологический словарь тюркских языков,

т. 1-3, М., 1974-80 (изд. продолжается);

Сравнительный словарь тунгусо-маньчжурских языков (материалы к

этимологическому словарю), отв. ред. В. И. Цинциус, т. 1-2, Л.,

1975-77;

Топоров В. Н., Прусский язык. Словарь, [т. 1-4]. М.,

1975-84 (изд. продолжается);

Шагиров А. К., Этимологический словарь адыгских

(черкесских) языков, т. 1-2, М., 1977;

Этымалагічны слоўнік беларускай мовы, рэд.

В. Ў. Мартынаў, т. 1-4. Мінск, 1978-88 (изд. продолжается);

Етимологічний словник української мови, гл. ред.

О. С. Мельничук, т. 1-2, Київ, 1982-85 (изд. продолжается);

Фасмер М., Этимологический словарь русского языка, пер. с

нем. и дополнения О. Н. Трубачёва, 2 изд., т. 1-4. М., 1986-1987;

Miklosich F., Etymologisches Wörterbuch der

slavischen Sprachen, W., 1886 (переизд., Amst.,

1970);

Meyer G., Etymologisches Wörterbuch der

albanesischen Sprache, Straßburg, 1891;

Stokes W., Bezzenberger A., Wortschatz

der keltischen Spracheinheit, 4 Aufl., Gött., 1894;

Falk H., Torp A., Wortschatz der

germanischen Spracheinheit, Gött., 1909;

их же, Norwegisch-Dänisches etymologisches

Wörterbuch, v. 1-2, Hdlb., 1910-11;

Meyer-Lübke W., Romanisches etymologisches

Wörterbuch, 3 Aufl., Hdlb., 1935;

Hellquist E., Svensk etymologisk ordbok, v. 1-2,

Lund, 1948;

Bloch O., Wartburg W., Dictionnaire

étymologique de la langue française, 2 éd., P., 1950;

Sławski F., Słownik etymologiczny języka

polskiego, t. 1-5, Kraków, 1952-77 (изд. продолжается);

Skeat W. W., An etymological dictionary of the

English language, Oxf., 1953;

Mayrhofer M., Kurzgefasstes etymologisches

Wörterbuch des Altindischen, Bd 1-4, Hdlb., 1956-80;

Pokorny J., Indogermanisches etymologisches

Wörterbuch, Bd 1-2, Bern - Münch., 1959-65;

Frisk H., Griechisches etymologisches Wörterbuch,

Bd 1-3, Hdlb., 1954-72;

Fraenkel E., Litauisches etymologisches

Wörterbuch, Bd 1-2, Hdlb. - Gött., 1955-1965;

Kluge F., Etymologisches Wörterbuch der deutschen

Sprache, 19 Aufl., B., 1963;

Walde A., Lateinisches etymologisches Wörterbuch,

Bd 1-3, 4 Aufl., Hdlb., 1965;

Machek V., Etymologický slovník jazyka českého,

2 vyd., Praha, 1968;

Räsänen M., Versuch eines etymologischen

Wörterbuchs der Türksprachen, Hels., 1969;

Skok P., Etimologijski rječnik hrvatskoga ili

srpskoga jezika, t. 1-4. Zagreb, 1971-74;

Etymologický slovník slovanských jazyků. Slova gramatická

a zájmena, Sest. F. Kopečný, V. Šaur, V. Polák, t. 1-2, Praha,

1973-80;

Słownik prasłowiański, pod red. F. Sławskiego, t. 1-5,

Wrocław-[i. i.], 1974-84;

Windekens A. J. van, Le tokharien

confronté avec les autres langues indo-européennes, v. 1, Louvain,

1976;

Bezlaj F., Etimološki slovar slovenskega

jezika, t. 1-2, Ljubljana, 1976-82 (изд. продолжается);

Tischler J., Hethitisches etymologisches

Glossar, Bd 1-2, Innsbruck, 1977-79 (изд. продолжается).

Пизани В., Этимология, пер. с итал., М., 1956;

Этимологические исследования по русскому языку, в. 1-9, М., 1960-81

(изд. продолжается);

Этимология (ежегодник), М., 1963-;

Malkiel Y., Etymological dictionaries.

A tentative typology, Chi., 1976;

Etymologie, hrsg. von R. Schmitt, Darmstadt, 1977;

Pfister M., Einführung in die romanische

Etymologie, Darmstadt, 1980;

Erhart A., Večerka R., Úvod do

etymologie, Praha, [1981].

Ж. Ж. Варбот.

Составить слова из слова этимология