Денота́т

(от лат. denotatum -

обозначаемое) - обозначаемый предмет. Термин «денотат» употребляется

в следующих значениях:

1)денотат некоторого

конкретного речевого отрезка - то же, что референт (как его определяют Ч. Огден и

А. А. Ричардс). Термин «денотат» в этом смысле употребляется как русский эквивалент термина

Г. Фреге Bedeutung (букв. значение») и его английского перевода denotation, используемого, например, Б. Расселом и

А. Чёрчем.

2)Денотат некоторой языковой (абстрактной)

единицы - множество объектов действительности

(вещей, свойств, отношений, ситуаций, состояний, процессов, действий и

т. д.), которые могут именоваться данной единицей (в силу её языкового

значения); обычно речь идёт о денотатах лексических единиц. Такое употребление термина

«денотат» (К. И. Льюис, У. О. Куайн, Дж. Лайонз и др.), восходящего к

термину denotation Дж. С. Милля (1843),

соответствует тому, что в традиционной логике называется «объёмом

понятия», а у Р. Карнапа - «экстенсионалом». В этом случае денотат

противопоставлен в первую очередь сигнификату («содержанию понятия» традиционной

логики, «интенсионалу», по Карнапу), а во вторую очередь - референту.

Денотат языкового выражения в научной картине мира, где, например,

денотат слов «огурец» или «арбуз» включены в денотат слова «ягода», а

денотат слова «кит» - в денотат слова «зверь» или «млекопитающее»,

отличается от денотата этого выражения в наивной картине мира, где

денотаты этих слов могут включаться соответственно в денотаты слов

«овощ», «фрукт», «рыба». В естественнонаучных сферах, в отличие от

художественных, выражения типа «единорог», «кентавр», «король, правивший

во Франции в 1905 г.» имеют так называемый пустой денотат или, как

иногда говорят, вообще не имеют денотата, однако предметом семантики могут быть на равных правах и

естественнонаучная, и художественная картины мира. Исследователями

предпринимаются попытки очертить границы денотатов некоторых слов, например цвето- и звукообозначений, путём

измерения физических параметров соответствующих явлений (таков анализ

глаголов типа «мерцать», «сверкать»,

«искриться», «лосниться» и их английских соответствий в работах

О. Н. Селиверстовой). Чем больше значимых черт содержит сигнификат

(«смысл») языковой единицы, тем (обычно) у́же его денотат, и наоборот.

Следует различать языковые выражения с «постоянной» референцией (автор «Илиады», Ходжа Насреддин, Луна,

Земля, Солнце), имеющие одноэлементные денотаты, и выражения с

«переменной» референцией, имеющие многоэлементные денотаты.

Некоторые логики определяют денотат (или экстенсионал) предиката как

множество таких объектов, подстановка которых в качестве аргументов

(единиц, от которых зависит значение высказывания) на место этого

предиката даёт истинные высказывания. Например, денотат слова «кит» есть

множество объектов, относительно которых верным будет высказывание «X -

кит» (т. е. множество объектов, удовлетворяющих свойству «быть китом»).

В этом случае нельзя говорить о денотатах референтных выражений, не

переведя их предварительно в предикатную позицию. Это порождает

трудности при установлении денотата выражений типа «он», «этот кит»,

«нынешняя королева Великобритании» и т. п., так как условия истинности

высказываний с именными сказуемыми типа «быть им», «быть этим китом»,

«быть нынешней королевой Великобритании» и т. п. существенно зависят от

ситуации речевого акта, в которой произносится

данное высказывание. По той же причине

субъективно окрашенные предикаты типа «быть прогрессивным, реакционным,

хорошим, плохим, умным, глупым» и т. п. имеют диффузные денотаты

(с нежёсткими границами), в отличие от так называемых таксономических предикатов (по Н. Д. Арутюновой)

типа «быть лимоном, карасём, арбузом, китом, археоптериксом,

русалкой» и т. п.

3)Элемент экстенсионала (т. е. множества

объектов, способных именоваться данной языковой единицей). При таком

понимании денотатом считается всякий элемент экстенсионала,

безотносительно к тому, с которым из них соотносится какой-либо

конкретный речевой отрезок. Например, говорится, что и Суворов, и

Меншиков относятся к числу денотатов слова «генералиссимус».

Экстенсионал в этом случае квалифицируется как «класс денотатов»; таким

образом, говорят о «пустом» или «непустом», «одноэлементном» или

«многоэлементном» классе денотатов, о границах класса и т. п.

4)То же, что «денотативное значение» -

понятийное ядро значения, т. е. «объективный» («номинативный»,

«внешнеситуационный», «когнитивный», «репрезентативный»,

«фактический», «диктальный», «предметно-реляционный») компонент

смысла, абстрагированный от стилистических, прагматических, модальных,

эмоциональных, субъективных, коммуникативных и т. п. оттенков.

Достаточно распространено терминоупотребление, не делающее различия

между денотатом и референтом (некоторые авторы отдают предпочтение

одному из этих терминов, другие используют оба термина в качестве

эквивалентных). Однако уже наметилась тенденция к соответствующей

терминологической дифференциации, основанная, в частности, на

существенном с лингвистической точки зрения различении виртуального

(возможного) и актуализованного значений языковых единиц. Другие

признаки, по которым иногда различаются денотат и референт, в

частности прямая зависимость денотата от способа номинации и отсутствие такой зависимости для

референта (например, когда речь идёт об ошибочном представлении

говорящего о применимости той или иной номинации к объекту, который он

«имеет в виду»), представляют для языкознания

лишь косвенный интерес.

Многозначность характеризует не только термин «денотат», но и

соотносительные с ним термины - «денотативное значение», «денотативная

(предметная) отнесённость», «денотативные аспекты (компоненты) смысла»

и др.

Милль Дж. Ст., Система логики силлогистической и

индуктивной, пер. с англ., 2 изд., М., 1914;

Карнап Р., Значение и необходимость, [пер. с англ.], М.,

1959;

Чёрч А., Введение в математическую логику, пер. с англ.,

М., 1960, с. 15-63;

Селиверстова О. Н., Опыт семантического анализа группы

русских и английских глаголов с общим компонентом «излучать свет», в

кн.: Актуальные проблемы психологии речи и психологии обучения языку,

М., 1970;

Апресян Ю. Д., Лексическая семантика, М., 1974,

с. 56-114;

Языковая номинация. (Общие вопросы). М., 1977;

Арутюнова Н. Д., К проблеме функциональных типов

лексического значения, в кн.: Аспекты семантических исследований, М.,

1980;

Новое в зарубежной лингвистике, в. 13, Лингвистика и логика, пер. с

англ., М., 1982;

Фрумкина Р. М., Цвет, смысл, сходство, М., 1984;

Падучева Е. В., Высказывание и его соотнесённость с

действительностью, М., 1985;

Новое в зарубежной лингвистике, в. 18, Логический анализ

естественного языка, М., 1986;

Lyons J., Semantics, v. 1, Camb., 1977;

см. также литературу при статьях Сигнификат, Референт, Референция.

Т. В. Булыгина, С. А. Крылов.

Составить слова из слова денотат

Рефере́нт

(от англ. refer -

соотносить, ссылаться; лат. referens, род. п. referentis -

относящий, сопоставляющий) - объект внеязыковой действительности,

который имеет в виду говорящий, произнося данный речевой отрезок;

предмет референции.

Предметная отнесённость противопоставляет референт смыслу знака (значению, концепту, сигнификату), а соотнесённость с конкретным

речевым актом - денотату.

Термин «референт» был введён в 1923 Ч. Огденом и А. А. Ричардсом

прежде всего для того, чтобы подчеркнуть косвенный характер отношения

референта к имени, с которым референт связан лишь через посредство понятия. Распространённое в

современной логике, философии и лингвистике терминоупотребление не

согласуется с этим пониманием: отношение референции («указания»,

«соотнесённости») обычно устанавливается непосредственно между

референтом и «указывающим на него», «отсылающим к нему» языковым

выражением.

Речевой отрезок может иметь референт не только в реальном, но и в

воображаемом мире, в частности в универсуме данного художественного

произведения: например, имя Кутузов в тексте романа Л. Н. Толстого

«Война и мир» имеет своим референтом то историческое лицо

(в философских отступлениях), то персонаж, соотнесённый с

художественным миром романа и фигурирующий в этом вымышленном

универсуме на тех же правах, что, например, и другой персонаж -

референт имени Андрей Болконский. В пределах одного речевого универсума

устанавливается и кореферентность -

тождество референтов двух речевых отрезков. Цепочка анафорических

связей (см. Анафорическое отношение)

между предыдущим и последующим вхождениями выражений, относящихся к

одному и тому же референту, в связный текст образует его

«референциальную историю». По мере развёртывания

«референциальной истории» происходит обогащение знаний о референте,

достигаемое постепенным введением новой сигнификативной информации о

нём. Это создаёт возможность повторной несинонимической номинации данного референта выражениями с

различным смыслом; например, во 2‑й главе повести А. С. Пушкина

«Капитанская дочка» один и тот же референт получает наименования:

«что-то чёрное», «человек», «дорожный», «он», «вожатый», «мужик»,

«мужичок», «мой бродяга», некоторый другой референт в 6‑й главе получает

имена «Емельян Пугачёв», «злодей», «самозванец», «разбойник», наконец,

в 8‑й главе происходит идентификация двух референтов:

«Я удостоверился, что Пугачёв и он были одно и то же лицо».

В дальнейшем речь идёт уже только об одном.

Недифференцированное употребление терминов «референт» и «денотат»

связано в работах некоторых исследователей с тем, что они не проводят

соответствующего содержательного разграничения. В других

случаях использование термина «референт» как по отношению к объекту,

именуемому актуализованным языковым выражением, так и к денотату

абстрактной языковой единицы связано с иным терминологическим обозначением соответствующих

понятий: в значении, близком значению термина «денотат», используются

термины «виртуальный референт», «семантический референт» и др.

Арутюнова Н. Д., Номинация, референция, значение, в кн.:

Языковая номинация. (Общие вопросы), кн. 1, М., 1977, гл. IV;

Гиндин С. И., Леонтьева Н. Н., Проблемы анализа и

синтеза целого текста в системах МП, диалоговых и информационных

системах, в кн.: Машинный перевод и автоматизация информационных

процессов, в. 2, М., 1978;

Чехов А. С., О типах референциальной неоднозначности

высказывания, в сб.: Машинный перевод и прикладная лингвистика, в. 20,

М., 1980;

Новое в зарубежной лингвистике, в. 13 - Логика и лингвистика, пер. с

англ., М., 1982;

Демьянков В. З., Англо-русские термины по прикладной

лингвистике и автоматической переработке текста, в. 2, М., 1982,

с. 59-82;

Шмелёва Т. В., Шмелёв А. Д., Прагматические

аспекты теории референции, в сб.: Языковая деятельность в аспекте

лингвистической прагматики, М., 1984;

Падучева Е. В., Высказывание и его соотнесённость с

действительностью, М., 1985;

Geach P. T., Reference and generality, Ithaca

(N. Y.), 1962;

Lakoff G., Pronouns and reference, Bloomington,

1968;

Karttunen I., Problems of reference in syntax,

Bloomington, 1969;

см. также литературу при статьях Референция, Кореферентность, Денотат, Сигнификат, Местоимение, Анафорическое отношение.

Т. В. Булыгина, С. А. Крылов.

Составить слова из слова референт

Фоне́ма

(от греч. φώνημα - звук, голос) - единица звукового строя

языка, служащая для опознавания и различения

значимых единиц - морфем, в состав

которых она входит в качестве минимального сегментного компонента, а

через них - и для опознавания и различения слов.

Фонема - инвариантная единица языка.

Фонема - основная незначимая единица языка, связанная со

смыслоразличением лишь косвенно. Выполняя перцептивную

(опознавательную) и сигнификативную (различительную), а иногда и

делимитативную (разграничительную) функции в тексте, фонемы в

системе языка находятся в отношениях оппозиции (противопоставления) друг с другом

(см. Система языковая). Основанием

оппозиций служат различительные признаки (РП),

представляющие собой обобщение артикуляционных и/или акустических свойств звуков, так что фонема может

операционально представляться как пучок РП - дифференциальных,

формирующих оппозиции, в которые вступает данная фонема, и

интегральных, не образующих оппозиций данной фонемы с другими (см. Фонология).

Фонема как абстрактная единица противополагается звуку как конкретной единице, в которой фонема

материально реализуется в речи; отношение фонемы

и звука можно определить в философском плане как отношение сущности и

явления (см. Философские проблемы

языкознания). Одной фонеме могут соответствовать несколько

различных реализаций, называемых аллофонами, каждый из

которых соотносится с определённой позицией так, что разные

аллофоны, как правило, не встречаются в одной и той же позиции (так

называемый принцип дополнительной дистрибуции,

т. е. позиционных ограничений на встречаемость аллофонов); например, в

испанском языка фонема [d] реализуется как [d] в

начале слова и после [n], но как [ð] между гласными (ср. donde ‘где’ -

todo ‘всё’). Иногда позиционные ограничения на

встречаемость касаются самих фонем, и тогда говорят об их ограниченной

(дефективной) дистрибуции. Например, фонема [ŋ] в английском языке невозможна в начале морфемы

(и слова); в таких случаях фонема обычно выполняет делимитативную

функцию: так, [ŋ] сигнализирует об отсутствии перед ней морфемной

(словесной) границы (так называемый отрицательный пограничный

сигнал). Подобная функция часто выполняется не фонемой в целом, а её

отдельными аллофонами; например, в японском

языке аллофон [g] возможен только в начале слова и тем самым служит

сигналом словесной границы (так называемый положительный пограничный

сигнал), а в других позициях фонема [g] реализуется в аллофоне [ŋ].

Аллофоны одной фонемы образуют область её реализаций, которая может

быть упорядочена в виде ряда позиционно чередующихся звуков,

находящихся друг с другом в отношении контраста (субфонемный

альтернационный ряд). Различия между членами этого ряда не семасиологизированы, т. е. смена аллофона не

сопряжена с изменением значения той единицы, в составе которой

наблюдается аллофоническая альтернация. Например, в разных формах слова

«река» (рек, ре́ку, ре́ки, река́, реке́, реко́й, за́ реку) корень имеет

соответственно такие фонетические реализации:

[р’эк-], [р’э̇к°-], [р’ек’-], [р’ик-], [р’ик’-], [р’ик°-], [р’ьк°-];

здесь представлены альтернационные ряды аллофонов [э - е - и - ь] и [к -

к’ - к°], в которых каждый элемент возможен только в определённой

фонетической позиции. С учётом аллофонических альтернаций фонема может

определяться как ряд позиционно чередующихся звуков (Н. Ф. Яковлев,

В. Н. Сидоров, М. В. Панов). Ряды, представляющие разные фонемы,

могут быть параллельны для одних позиций, но пересекаться в других

позициях; во 2‑м случае имеет место нейтрализация фонемного различия (совпадение

разных фонем в одном аллофоне). Так, в ряду [э̇ - е - и - ь] звенья

[э̇ - е] образуют часть, параллельную аналогичным частям других

аллофонических рядов: [а̇ - ӓ], [о̇ - ӧ], [у̇ - ӱ], [и̇ - и] (например,

в словах «пятый - пять», «тётка - тётя», «брюк - брюки», «сила - силе»);

звенья же [и - ь] - пересекающаяся часть ряда, так как эти аллофоны

встречаются в тех же позициях и в аллофонических рядах других фонем,

например [и] как реализация фонем [а] и [о] в словах [п’и]тёрка,

с[л’и]за́.

Позиционная реализация фонема в целом регулируется фонетическими

правилами языка, но иногда на них накладываются грамматические и лексические факторы. Например, в немецком языке звуки [x] и [ç] (орфографически ch) возможны

соответственно после гласных заднего и переднего ряда (Nacht ‘ночь’ - nicht ‘не’), но

это фонетическое правило нарушается, если ch

относится к суффиксу ‑chen (грамматический

фактор): в этом случае всегда [ç], ср. mach-en

[máxən] ‘делать’ - Mama-chen [mamáçən] ‘матушка’.

В русском языке позиционная реализация гласных

подчиняется особым правилам для флексий

(грамматический фактор), для служебных слов

(лексико-грамматический фактор), для редких слов иноязычного происхождения (лексический фактор).

Во всех подобных случаях можно говорить о грамматических и лексических

условиях действия фонетических правил. Но иногда возможна

необусловленная неоднозначность фонетической реализации фонем в

одной и той же позиции (фонетическая дублетность), которую называют

свободным варьированием. Например, в польском языке для одной и той же фонемы

(графически ł) допускаются две реализации - велярный плавный [λ] и

билабиальный сонант [u̯], но, как часто бывает в таких случаях, эти

реализации неравноправны: с 20‑х гг. 20 в. [u̯] постепенно вытесняет

[λ], который теперь служит признаком рафинированного сценического

произношения. При свободном варьировании нарушается принцип

дополнительной дистрибуции, но это нарушение компенсируется

дополнительностью свободных аллофонов в другой плоскости: они обычно

дифференцированы стилистически и/или социально (в соответствии с

возрастными, половыми и другими характеристиками говорящих). Для

обозначения стилистического и социального фонетического

варьирования Д. Джоунз предложил (1932) понятие диафона,

которое позже стало применяться (Э. И. Хауген, 1954) для обозначения

межъязыковых фонетических эквивалентов при интерференции. Социально маркированное

фонетическое варьирование может охватывать сами фонемы; так, в

некоторых языках имеются особые мужские и женские разновидности, в которых фонемный состав

слов может заметно различаться, ср. в коасати (Северная Америка) ó·t;

‘он сооружает костёр’ (в женском варианте) и ó·č (то же в мужском

варианте).

Аллофоны одного позиционного ряда, т. е. одной фонемы, бывают разных

типов в зависимости от характера позиции (сильная - слабая) в плане

выполнения фонемой указанных выше функций (см. Московская фонологическая школа). В позиции,

сильной для обеих функций, представлен основной вид фонемы

(«важнейший звук» - у Джоунза); в сигнификативно слабой позиции, т. е. в

позиции нейтрализации, - вариант (такой аллофон некоторые

языковеды называют архифонемой, неточно следуя Р. О. Якобсону

и Н. С. Трубецкому, или слабой фонемой, по Р. И. Аванесову); в

перцептивно слабой позиции - вариация (вариант, по Трубецкому и

Аванесову, или оттенок фонемы, по Л. В. Щербе). Например,

фонема [о] представлена основным видом в слове «лом», вариантом [а] - в

«ломать», вариацией [ӧ] - в «Лёня». В терминах РП варианты и вариации

можно определить как модификации фонем по дифференциальному признаку

в 1‑м случае и по интегральному - во 2‑м. При неполных позиционных

рядах аллофонов, в которых отсутствует основной вид фонемы (т. е.

сигнификативно сильная позиция не заполнена), точное фонемное

отождествление прочих вариантов невозможно, и некоторые фонологи

(Сидоров, П. С. Кузнецов, А. А. Реформатский, Панов и другие)

постулируют для неполных аллофонических рядов особую единицу -

гиперфонему, обозначая так не индивидуальную, а групповую

фонемическую отличимость; например, в слове «бара́н» гласный 1‑го слога

реализует не простую «проверяемую» фонему, а гиперфонему ⟨А/О⟩,

отличимую от гиперфонемы ⟨У⟩ в «бура́н». Система фонем, их функции и закономерности позиционной реализации

изучаются в фонологии.

Основные разногласия в теории фонемы связаны с критерием фонемной

идентификации звуков речи - физической или

функциональной (в ином аспекте - фонетической или морфематической).

В первом случае фонема трактуется как автономная единица языка,

представляющая собой класс фонетически сходных звуков или их

звукотип; при таком подходе (например, у Джоунза и ряда

представителей американского дескриптивизма) основным контекстом

реализации и функционирования фонемы является только фонетическое

слово (фонетический сегмент), а установление фонем превращается в

механическую процедуру, в которой сигнификативная функция фонемы либо

игнорируется, либо считается второстепенной и подчинённой фактору

дополнительной дистрибуции. Во втором случае (при

функционально-морфематическом подходе, например, в московской

фонологической школе) в центре внимания находится

смыслоразличительная функция фонемы и основным контекстом

функционирования фонемы признаются значимые единицы языка - слова и

морфемы. Такая точка зрения восходит к И. А. Бодуэну де Куртенэ, для

которого фонема была не автономной фонетической единицей, а строевым

компонентом морфемы, через тождество которой следует оценивать

тождественность фонемы в различных её проявлениях. В некотором смысле

промежуточную позицию занимает ленинградская фонологическая школа. С одной

стороны, её представители (Щерба, Л. Р. Зиндер, Л. В. Бондарко,

М. И. Матусевич, Л. А. Вербицкая и другие) исходят из

смыслоразличительной функции фонемы, но, с другой стороны,

рассматривают её не как компонент морфемы, а в составе словоформы и опираются на фонетический критерий

отождествления фонемы. Поэтому там, где фонологи московской

фонологической школы и пражской

лингвистической школы констатируют явление нейтрализации,

фонологи ленинградской фонологической школы видят чередование фонем, признавая, однако, варьирование

фонемы в виде оттенков. Разногласия в теории фонемы касаются и проблемы

её реальности, вокруг которой противоборствуют физикализм - концепция

физической реальности фонемы (например, Джоунз, Л. Блумфилд) и

ментализм - концепция психологической реальности фонемы (например,

Бодуэн де Куртенэ, Э. Сепир); в некоторых концепциях фонема обладает семиотической реальностью как фигура -

компонент знака (Л. Ельмслев, см. Глоссематика), а иногда вообще объявляется

фикцией, существующей лишь в метаязыке лингвиста

(У. Ф. Тводдел, чей подход отчасти продолжает генеративная фонология,

считающая возможным обходиться вообще без уровня фонем).

Понятие «фонема» в современном смысле термина, а также теория

фонологии впервые разработаны Бодуэном де Куртенэ в 70-80‑х гг. 19 в.

(см. Казанская лингвистическая школа).

Сам же термин «фонема» появился раньше, во французской лингвистике, как

эквивалент нем. Sprachlaut ‘звук языка’; этот

термин предположительно ввёл А. Дюфриш-Деженетт (1873) и использовал

Ф. де Соссюр (1879), у которого термин «фонема» был заимствован

казанскими лингвистами (Н. В. Крушевский) в новом, бодуэновском

осмыслении. В 40‑х гг. 20 в. в дескриптивной лингвистике США объём

термина «фонема» расширился, стали говорить о фонемах тона, ударения, стыка и

т. п.; такое терминоупотребление лишало понятие фонемы его исконного

онтологического содержания и не нашло поддержки в Европе, где

преобладала трактовка фонемы, близкая пражской. Наряду с термином

«фонема» в некоторых концепциях используется термин «морфонема», введённый Х. Улашиным (1927) для

обозначения фонемы в составе морфемы в отличие от фонемы, трактуемой

чисто фонетически (см. Морфонология);

к понятию морфонемы иногда прибегают для обозначения фонемных

альтернационных рядов в составе одной морфемы, например, говорят, что в

«рука - ручка» представлена морфонема ⟨к/ч⟩, реализующаяся

фонемами [к] и [ч], связанными отношением чередования.

Трубецкой Н. С., Основы фонологии, пер. с нем., М.,

1960;

Климов Г. А., Фонема и морфема, М., 1967;

Реформатский А. А., Из истории отечественной фонологии, М.,

1970;

Зиндер Л. Р., Общая фонетика, 2 изд., М., 1979;

Панов М. В., Современный русский язык. Фонетика, М.,

1979;

Twaddell W. F., On defining the phoneme, Balt.,

1935;

Jones D., The history and meaning of the term

«phoneme», L., 1957;

Hyman L. M., Phonology. Theory and analysis,

N. Y. - [a. o.], 1975;

Dauses A., Grundbegriffe der Phonologie:

Synchrone Beschreibung des Phonems und Modelle diachronischer

Betrachtung, Stuttg., 1985.

В. А. Виноградов.

Составить слова из слова фонема