Сема́нтика
(от греч. σημαντικός - обозначающий) - 1) всё
содержание, информация, передаваемые языком
или какой-либо его единицей (словом, грамматической
формой слова, словосочетанием, предложением); 2) раздел языкознания, изучающий это содержание, информацию;
3) один из основных разделов семиотики.
Семантика (в 1‑м значении) представляет собой систему, нежёстко
детерминированную. Непосредственно наблюдаемая ячейка семантики -
полнозначное слово (например, существительное, глагол,
наречие, прилагательное) - организована по принципу
«семантического треугольника»: внешний элемент -
последовательность звуков или графических знаков (означающее) - связан в сознании и в системе языка,
с одной стороны, с предметом действительности (вещью, явлением,
процессом, признаком), называемым в теории семантики денотатом, референтом, с другой стороны - с понятием или
представлением об этом предмете, называемым смыслом, сигнификатом, интенсионалом, означаемым. Эта схема резюмирует семантические
отношения; более полная система дана в статье Понятие. Поскольку связать слово с предметом
возможно лишь при условии, что предмет так или иначе опознается
человеком, постольку денотат, как и сигнификат, является некоторым
отражением (представлением) класса однородных предметов в сознании,
однако, в отличие от сигнификата, это отражение - с минимальным числом
опознавательных признаков, зачастую бессистемное и не совпадающее
с понятием. Например, для слова «прямая» сигнификатом (понятием)
является ‘кратчайшее расстояние между двумя точками’, в то время как
денотат связан лишь с представлением о ‘линии, которая не уклоняется ни
вправо, ни влево, ни вверх, ни вниз’ (сигнификат и интенсионал обычно в
той или иной степени приближаются к научному понятию). Имеются также
слова преимущественно денотатные (референтные), например местоимения, личные имена, и слова
преимущественно сигнификатные (нереферентные, неденотатные),
например абстрактные существительные.
Другой универсальной ячейкой семантики является предложение (высказывание), в котором также выделяются денотат
(или референт) как обозначение факта действительности и сигнификат
(или смысл), соответствующий суждению об этом
факте. Денотат и сигнификат в этом смысле относятся к предложению в
целом. В отношении же частей предложения обычно подлежащее (или субъект)
денотатно, референтно, а сказуемое (или предикат) сигнификатно.
Аналогично слову и предложению организована семантика всех единиц
языка. Она распадается на две сферы - предметную, или денотатную
(экстенсиональную), семантику и сферу понятий, или смыслов, -
сигнификатную (интенсиональную) семантику. Термины «экстенсиональная
семантика» и «интенсиональная семантика» восходят к описанию отдельного
слова-понятия, где ещё в традиции средневековой логики объём понятия
(т. е. объём его приложений к предметам, покрываемая предметная область)
назывался термином extensio ‘растяжение’, а
содержание понятия (т. е. совокупность мыслимых при этом признаков) -
словом intensio ‘внутреннее натяжение’.
Денотатная и сигнификатная сферы семантики в естественных языках
(в отличие от некоторых специальных искусственных языков) строятся
довольно симметрично, при этом сигнификатная (понятийная) в значительной
степени копирует в своей структуре денотатную (предметную) сферу. Однако
полный параллелизм между ними отсутствует, и ряд ключевых проблем
семантики получает решение только применительно к каждой сфере в
отдельности. Так, предметная, или денотатная, синонимия, экстенсиональное тождество языковых
выражений не обязательно влекут за собой сигнификатную, или понятийную,
синонимию, интенсиональное тождество, и наоборот. Например, слова
«отрава» и «яд» в русском языке обозначают одно и то же явление -
‘отравляющее вещество’ (они экстенсионально тождественны), но имеют
разное понятийное содержание, разный смысл (интенсионально различны):
нельзя сказать «Некоторые болезни лечат отравой». С другой стороны,
выражения «вооружённые силы» и «армия, флот, авиация» (последние три
слова - в совокупности) интенсионально тождественны, но
экстенсионально не обязательно взаимозаменимы: можно сказать «Петя
служит в вооружённых силах», но нельзя - «Петя служит в армии, авиации и
флоте». Семантика слов и предложений воспринимается носителями языка
в определённой мере непосредственно, в чём и состоит коммуникация.
С помощью лингвистического анализа может быть установлена семантика
частей слова - морфем и частей предложения - синтагм-словосочетаний. Морфемы полнозначных слов -
корни и аффиксы несут два различных типа значений. Корни
выражают так называемое вещественное значение - основную часть лексического значения слова, например в
русском языке корни красн- ‘понятие красноты’, двиг- ‘понятие движения’
и т. п. Аффиксы выражают грамматические
значения, которые, в свою очередь, распадаются на два типа: одни,
называемые категориальными, служат обобщению вещественных
значений, подведению последних под наиболее общие категории; другие,
называемые реляционными, внутриязыковыми,
синтаксическими, служат соединению слов и других значимых
частей в составе предложения. Реляционные грамматические значения тесно
связаны с морфологией конкретного
языка и, как правило, национально и исторически специфичны. К ним
относятся особенности согласования, управления, падежной
системы, «согласования времён» (consecutio
temporum) и т. п. К категориальным значениям относятся ‘субъект -
предикат’ (или ‘имя - глагол’), ‘субъект - объект’, ‘активность -
неактивность’, ‘одушевлённость -
неодушевлённость’, ‘определённость -
неопределённость’, ‘отчуждаемая - неотчуждаемая
принадлежность’, ‘действие - состояние’ и др.; ср. также роды имён существительных, число, глагольное время,
падеж и др. В отличие от реляционных, категориальные значения
составляют системы парных противопоставлений из положительных и
отрицательных членов, оппозиций и
всегда образуют иерархию. Они универсальны (см. Универсалии языковые) и связаны прежде всего с
универсальными закономерностями построения предложения
(высказывания) во всех языках (морфология каждого языка в этом случае
выступает лишь как «техника» их оформления). Так, в зависимости от того,
какое категориальное противопоставление реализуется в предложении,
различаются три основных типа предложения, в значительной степени
определяющие различие трёх основных типов языка: противопоставление
«субъект - объект» определяет номинативный тип предложения и тип языка
(см. Номинативный строй);
противопоставление «активность - неактивность» субъекта определяет
активный тип (см. Активный строй);
противопоставление «активный субъект и неактивный объект»
(в известной степени оно может рассматриваться как совмещение двух
предыдущих признаков) характерно для эргативного строя предложения. Категориальные
грамматические значения выступают, таким образом, одновременно и как
реляционные, синтаксические категории, и как элементарные семантические
признаки, семы в лексиконе; например,
в русском языке одушевлённость имён существительных выступает как особая
категория (сема) в лексиконе и требует особого типа согласования -
управления в синтагме, в предложении; в грузинском
языке так называемые инверсивные глаголы (глаголы чувств и др.)
являются особой категорией лексикона и требуют особого построения
предложения.
Семантические отношения описываются семантикой как разделом
языкознания с разных точек зрения. К парадигматике относятся группировки слов в
системе языка, основой которых выступает оппозиция, - синонимия, антонимия, гипонимия, паронимия, гнездо слов, семья слов,
лексико-семантическая группа, а также наиболее общая группировка слов -
поле. Различаются поля двух основных
видов: 1) объединения слов по их отношению к одной предметной области -
предметные, или денотатные, поля, например цветообозначения, имена
растений, животных, мер и весов, времени и т. д.; 2) объединения слов по
их отношению к одной сфере представлений или понятий - понятийные, или
сигнификатные, поля, например обозначения состояний духа (чувств
радости, горя, долга), процессов мышления, восприятия (видения,
обоняния, слуха, осязания), возможности, необходимости и т. п.
В предметных полях слова организованы преимущественно по принципу
«пространство» и по принципам соотношения вещей: часть и целое,
функция (назначение) и ее аргументы (производитель, агенс, инструмент, результат); в понятийных полях -
преимущественно по принципу «время» и по принципам соотношения понятий
(подчинение, гипонимия, антонимия и др.).
Парадигматические отношения формализуются с помощью
математической теории множеств.
К синтагматике относят группировки слов по их
расположению в речи относительно друг друга (сочетаемость, аранжировка). Основой этих отношений
выступает дистрибуция (см. Дистрибутивный
анализ). Они формализуются с помощью математической теории
вероятностей, статистико-вероятностного подхода, исчисления
предикатов и исчисления высказываний, теории алгоритмов.
При соотнесении результатов описания семантики в парадигматике и
синтагматике выявляются некоторые их общие черты, наличие
семантических инвариантов, а также более мелкие и более универсальные,
чем слово, семантические единицы - семантические признаки, или
семы (называемые также компонентом, иногда семантическим параметром
или функцией). Основные семы в лексике совпадают
с категориальными грамматическими значениями в грамматике (граммемы).
В парадигматике сема выявляется как минимальный признак оппозиции, а в
синтагматике - как минимальный признак сочетаемости. Например, глаголы
«гореть» и «сжигать» в парадигматике противопоставлены по признаку
‘состояние’ - ‘вызывание к жизни, каузация этого состояния’, а в
синтагматике один из этих признаков у глагола «сжигать» требует
активного субъекта, способного к каузации («человек», «противник»,
«кочегар» и т. п.), в то время как у глагола «гореть» один из этих
признаков требует субъекта состояния («уголь», «рукопись», «поселок» и
т. п.). Таким образом, в предложении всегда оказывается некоторый общий
признак субъекта и предиката - семантический компонент (сема).
Семантика слов в разных языках может быть в значительной степени
сведена к различным совокупностям одних и тех же или сходных
семантических признаков. Например, набор признаков: 1) ‘твёрдое
образование’, 2) ‘в теле животного, в мясе’, 3) ‘в теле рыбы, в рыбе’,
4) ‘в составе растения, в растении’, - в русском языке распределен
иначе, чем во французском языке. 1‑й, 2‑й, 3‑й
признаки сведены в русском языке в слове «кость», 1‑й, 4‑й - в слове
«ость»; во французском языке 1‑й, 2‑й -в слове os, 1‑й, 3‑й, 4‑й - в слове arête. Поля в семантике в конечном счёте также
организованы на основе сходств и различий не слов, а семантических
признаков, поэтому одно и то же слово может входить (по разным
признакам) в несколько семантических полей.
Семантика естественного языка закрепляет результаты отражения и
познания объективного мира, достигнутые в общественной практике людей.
Так, европейская культура выработала понятия «быть», «иметь», «время»,
«прошлое», «настоящее», «будущее», «форма», «содержание» и другие,
которые выражаются соответствующими словами и грамматическими
формами в каждом европейском языке. Те же понятия в той же комбинации
признаков могут отсутствовать в других языках; например, в языке хопи
(язык североамериканских индейцев) нет существительных типа «весна»,
«зима», «настоящее», «будущее», а соответствующие (но не
тождественные) понятия передаются в виде наречий - «когда тепло» и
т. п.; «дождь» - объект (предмет) в индоевропейских языках -
категоризован как процесс (букв. - ‘он опускается’) в
американо-индейском языке хупа. Вместе с тем противопоставление
объекта и процесса, объекта и признака объективно и универсально - в
каждом языке они существуют как противопоставление имени и предиката
в высказывании. Таким образом, лексика, национально своеобразная и
исторически изменчивая, выступает также как «техника» оформления более
универсальных и исторически устойчивых сущностей семантики,
подчиняющихся лишь фундаментальным законам эволюции.
Семантика предложения (высказывания) определяется, с одной стороны,
предметной областью (которая может быть различно структурирована в
различных. ареалах мира, ср., например, противопоставление
«активного», человеческого начала и «неактивного», природного в
«активных» языках американских индейцев), с другой стороны - одним и тем
же коммуникативным назначением для всех языков мира. Последнее
определяет её универсальные черты. В предложении формируются общие для
всех языков закономерности отношения субъекта и предиката. Там же
берут начало универсальные законы исторических изменений в семантике:
формирование субъектных языковых выражений и отличных от них предикатных
выражений: метафоризация лексических значений,
по-разному протекающая в позиции субъекта и в позиции предиката; перенос
лексического значения по языковой функции (например, обозначение
процесса всегда может превратиться в обозначение результата, ср.
«организация» как процесс и «организация» как результат, учреждение) и
др.
Близость предложений по смыслу (сигнификатная, интенсиональная) при
возможном различии по предмету обозначения (денотату, или референту) -
источник существования трансформаций (напр.: «Рабочие строят дом» -
«Дом строится рабочими», так называемая трансформация залога); близость предложений по предмету
обозначения при различиях по смыслу - источник существования перифраз (например: «Пётр покупает что-либо у
Ивана» - «Иван продаёт что-либо Петру»). Отношения предложений как в
парадигматике (например, интенсиональное и экстенсиональное
тождество), так и в синтагматике (например, связь предложений в
тексте) составляют основное направление научного поиска в семантике
предложения.
Различие понятий парадигматики, синтагматики и др. (используемых в
современном языкознании одновременно) первоначально было связано с
разными подходами в истории семантики как науки.
Для семантики как науки (как и для семантики языка) характерен
кумулятивный тип развития: этапы становления науки формируются в
постоянные течения в ней.
Семантика как наука начинает развиваться во 2‑й половине 19 в., когда
на основе пионерских идей В. фон Гумбольдта, высказанных ещё в начале
века, появились фундаментальные лингвистико-гносеологические концепции
Х. Штейнталя, А. А. Потебни и В. Вундта, определившие 1‑й
этап в развитии семантики, который можно назвать психологическим и
эволюционным. Для этого этапа характерен широкий эволюционный (но не
всегда конкретно-исторический) подход к культуре и уподобление языковой
семантики психологии народа. Единство семантики объясняется при этом
едиными психологическими закономерностями человечества, а различия -
различием «психологии народов». Согласно учению Потебни, мышление
эволюционирует в теснейшей связи с языком по закономерностям, которые
носят семантический характер (т. е., в понимании Потебни,
психологический, но не логический). Важнейшая из
закономерностей - постоянные знаковые замещения, происходящие как в
слове («внутренняя форма слова»), так и в предложении («замены частей речи»). Потебня впервые обосновал эти тезисы
многочисленными фактами. Как и Вундт, он рассматривал эти
закономерности в тесной связи с «народной жизнью», проявляющейся
также в области фольклора и «народной психологии» (ряд воззрений Потебни
почти буквально совпадает с воззрениями историка литературы
А. Н. Веселовского в области исторической поэтики). Слабыми сторонами
теоретических взглядов этого периода являются отказ от рассмотрения
логических закономерностей в пользу исключительно психологических и
недостаточное внимание к конкретной истории, отодвинутой на второй план
идеями общей эволюции и универсальной типологии. В 20 в. глобальные идеи
эволюции и типологии послужили отправной точкой для концепций «языковой
картины мира» (неогумбольдтианство в ФРГ,
концепции Э. Сепира и Б. Л. Уорфа в США и др.), для фундаментальной
семантико-синтаксической концепции И. И. Мещанинова, но они же привели
к отказу от конкретного исторического изучения семантики в формах
морфологии и лексики в «новом учении о
языке» Н. Я. Марра. Однако Марру принадлежит обобщение принципа
«функциональной семантики», т. е. переноса названия со старого предмета
на новый, который стал выполнять функцию прежнего в материальной
культуре (например, русские консервный нож, отбойный
молоток; древнеиндийское takṣ =
‘резать, тесать’ отражает ранний этап этого индоевропейского корня, в то
время как лат. tex- ‘ткать’ - более поздний этап,
когда термины плетения из прутьев были перенесены на ткачество).
2‑й этап, сравнительно-исторический, ознаменовался
выделением семантики в особую область языкознания под наименованием
«семасиология» (в трудах М. М. Покровского и других русских и
немецких учёных) или «семантика» (первоначально в 1883 в работе
М. Бреаля, а затем и других французских лингвистов). Этот период
характеризуется внедрением в семантику общих принципов
конкретно-исторического сравнительного исследования и попыткой
формулирования - в основном удавшейся - исторических законов семантики.
Так, Покровский сформулировал следующие основные положения: 1) законы
семантики выявляются не в отдельных словах, а в группах и системах слов,
в «полях слов»; 2) эти группы - двух родов: объединения
внутриязыковые, по «сферам представлений» (или, в современной
терминологии, сигнификатные), и объединения внеязыковые, по предметным
областям, например понятия «ярмарки», «рынка», «игр и зрелищ», «мер и
весов» и т. п. В объединениях внеязыковых действуют
конкретно-исторические закономерности, связанные с производственной
и социальной жизнью общества: в объединениях внутриязыковых
действуют иные, психологические закономерности; те и другие могут
комбинироваться, приводя, в частности, к концептуализации духовного мира
по образцу материального (например, философский термин «материя»
восходит к латинскому māteria ‘древесина, основа
ствола’ и того же корня, что русское «мать»), ср. выше о копировании
предметного мира в сигнификатной сфере семантики; 3) универсальные,
главным образом синтаксические, закономерности связаны с построением
и преобразованием предложений (высказываний), напр. переход от
абстракции процесса, от глагола, к обозначению материального результата
процесса, предмета: «учреждение» ‘установление’ → «учреждение»
‘общественная или государственная организация’. Внеязыковые объединения
слов и закономерности семантики стали основным предметом исследований
учёных, группировавшихся вокруг журнала «Wörter und
Sachen» («Слова и вещи», 1909-).
Сравнительно-исторический подход развивается в дальнейшем и в
современных исследованиях, главным образом в связи с изучением
этимологии. Основываясь на идеях «функциональной семантики» и «полей»,
О. Н. Трубачёв (1966) показал массовый переход древних индоевропейских
терминов плетения и гончарного производства на ткачество; см. также: под
его редакцией многотомное издание «Этимологический словарь славянских
языков. Праславянский лексический фонд», в. 1-15, 1974-88; «Словарь
индоевропейских социальных терминов» Э. Бенвениста, т. 1-2, 1969;
«Историко-этимологический словарь осетинского языка» В. И. Абаева,
т. 1-3, 1958-79, «Индоевропейский язык и индоевропейцы»
Т. В. Гамкрелидзе и Вяч. Вс. Иванова, т. 1-2, 1984, и др. Особую ветвь
составляет исследование терминов духовной культуры, которое в
России было начато «Филологическими разысканиями» Я. Грота (1873) и в
СССР продолжено работами В. В. Виноградова, Ю. С. Сорокина,
В. В. Веселитского, Р. А. Будагова, Ю. А. Бельчикова и др.
Универсально-синтаксический подход, в рамках этого этапа только
намеченный, получил полное развитие позже.
3‑й этап начинается приблизительно в 20‑х гг. 20 в. Он
характеризуется сближением семантики с логикой и философией, ориентацией
на синтаксис, поэтому его можно назвать
синтактико-семантическим или логико-семантическим. Для этого этапа
характерны следующие основные теоретические положения: 1) объективный
мир рассматривается не как совокупность «вещей», а как совокупность
происходящих событий или «фактов», соответственно основной ячейкой
семантики признаётся не слово - название вещи, а высказывание о факте -
предложение; 2) некоторые слова языка имеют непосредственные «выходы»
к внеязыковой реальности, они определимы в терминах наблюдаемых
предметов или фактов, например «лес», «шуметь», «дети», «гулять»: ‘лес
шумит’, ‘дети гуляют’; другие слова и выражения языка определимы только
через их внутриязыковые преобразования, совершающиеся
посредством предложения, например «шум», «прогулка» определимы через
‘шум леса’, ‘прогулка детей’ и в конечном счёте сводимы к ‘лес шумит’,
‘дети гуляют’; 3) для последних главным приёмом анализа является
характер взаимного расположения таких слов и выражений в предложении и в
речи вообще - их дистрибуция, а также их взаимные преобразования -
трансформации (см. Трансформационный
метод), перифразы, функции;
4) описание первичных, исходных значений, к которым сводимы
остальные, составляют особую задачу - так называемое установление
«семантических примитивов». Эти языковедческие воззрения
формировались и соответствующие им задачи ставились и решались в
тесной связи с эволюцией общеметодологических взглядов на язык (см.
Методология в языкознании, Метод в языкознании). Первоначально они
возникли в англо-американском языкознании, где оказались тесно
связанными с общей эволюцией логического позитивизма - от «логического
атомизма» Б. Рассела и раннего Л. Витгенштейна (работы 20‑х гг.) до
«логического анализа языка» 50-70‑х гг. (работы Витгенштейна,
А. Дж. Айера, У. О. Куайна, Дж. Р. Сёрла, П. Ф. Стросона, З. Вендлера и
др.). В ранний период, связанный с логическим атомизмом, преобладало
стремление установить некоторые «первичные», «ядерные» и т. п. выражения
(главным образом предложения), от которых можно было бы производить
путём различных трансформаций другие выражения. В более поздний период,
связанный с логическим анализом, устанавливается взгляд на «значение
как употребление» («Значение не есть какой-либо объект, соотнесённый с
данным словом; значение слова есть его использование в языке» - тезис
Витгенштейна). Существует прямая связь между этим утверждением и
понятием дистрибуции в семантике у американских лингвистов: значение
слова есть совокупность его окружений другими словами, совместно с
которыми данное слово встречается при его использовании в языке.
Несмотря на ограниченность такого понимания значения, дистрибутивный
анализ значений сыграл свою роль в развитии семантики и, как частный
приём, продолжает использоваться.
К началу 70‑х гг., главным образом в советском
языкознании, благодаря критике советскими языковедами
дистрибутивного анализа устанавливается более гармоничный и полный,
комплексный подход к семантическим явлениям. С одной стороны,
исследуются объективные, внеязыковые, денотатные связи слов и других знаков и высказываний, отражение
действительности в их семантике, для чего применяются особые методы
(см. Тезаурус, Компонентного анализа метод, Оппозиции) в работах Ю. Н. Караулова,
Л. А. Новикова, А. А. Уфимцевой и др. С другой стороны, исследуются их
внутриязыковые связи, для чего применяются иные методы
(трансформационный анализ, дистрибутивный анализ, перифразирование)
в работах В. А. Звегинцева, Ю. Д. Апресяна, Н. Д. Арутюновой,
Е. В. Падучевой, О. Н. Селиверстовой и др. При этом основной ориентацией
становится анализ не абстрактного, изолированного предложения, а
рассмотрение предложения в реальной речи, в диалоге или тексте, с
учётом прагматики языка. Продолжаются
исследования так называемой грамматической семантики, главным образом
семантики морфологических форм (А. В. Бондарко, Т. В. Булыгина и др.).
Поиски «семантических примитивов» остаются самостоятельной задачей
семантики (например, работы А. Вежбицкой).
Грот Я., Филологические разыскания. Материалы для словаря,
грамматики и истории русского языка, 4 изд., СПБ, 1899;
Веселовский А. Н., Историческая поэтика, Л., 1940;
Покровский М. М., Избранные работы по языкознанию, М.,
1959;
Новое в лингвистике, в. 2 - Проблема значения. М., 1962;
Сорокин Ю. С., Развитие словарного состава русского
литературного языка 30-90‑х гг. 19 в., М.-Л., 1965;
Трубачёв О. Н., Ремесленная терминология в славянских
языках. (Этимология и опыт групповой реконструкции). М., 1966;
Уфимцева А. А., Слово в лексико-семантической системе
языка, М., 1968;
Будагов Р. А., История слов в истории общества, М.,
1971;
Шмелёв Д. Н., Проблемы семантического анализа лексики. М.,
1973;
Апресян Ю. Д., Лексическая семантика. Синонимические
средства языка, М., 1974;
Бельчиков Ю. А., Русский литературный язык во второй
половине XIX в., М., 1974;
Бенвенист Э., Общая лингвистика, пер. с франц., М.,
1974;
Принципы и методы семантических исследований, М., 1976;
Арутюнова Н. Д., Предложение и его смысл.
Логико-семантические проблемы, М., 1976;
Караулов Ю. Н., Общая и русская идеография, М., 1976;
Языковая номинация. Общие вопросы, М., 1977;
Виноградов В. В., Избранные труды. Лексикология и
лексикография, М., 1977;
Бондарко А. В., Грамматическое значение и смысл, Л.,
1978;
Мулуд Н., Анализ и смысл, пер. с франц., М., 1979;
Новое в зарубежной лингвистике, в. 10 - Лингвистическая семантика,
М., 1981;
Степанов Ю. С., Имена. Предикаты. Предложения.
Семиологическая грамматика, М.. 1981;
Семантические типы предикатов, М., 1982;
Павилёнис Р. И., Проблема смысла. Современный
логико-философский анализ языка, М., 1983;
Никитин М. В., Лексическое значение слова, М., 1983;
Гамкрелидзе Т. В., Иванов Вяч. Вс.,
Индоевропейский язык и индоевропейцы. Реконструкция и
историко-типологический анализ праязыка и протокультуры, т. 1-2, Тб.,
1984;
Грамматические концепции в языкознании XIX в., Л., 1985;
Якобсон Р. О., К общему учению о падеже, пер. с нем., в его
кн.: Избр. работы, М., 1985;
Bréal M., Essai de sémantique. Science des
significations, 7 éd., [P., 1924];
Semantics. An interdisciplinary reader in philosophy,
linguistics and psychology, Camb., 1971;
Wierzbicka A., Semantic primitives, Fr./M.,
[1972];
New directions in semantics, ed. by E. Lepore, L.- [a.o.],
1987;
Maingueneau D., Nouvelles tendances en analyse du
discours, P., 1987.
Ю. С. Степанов.