Балкани́стика -

совокупность историко-филологических дисциплин, объединяющих

комплексные сравнительно-исторические и типологические

исследования социальной и этнической истории, материальной и духовной

культуры, языков народов Балканского полуострова в их историческом

прошлом и современном состоянии. Лингвистическая балканистика

(иначе балканское языкознание), как отрасль языкознания сочетая в себе три подхода - исторический, типологический и ареальный,

исследует в синхронном и диахронном планах развитие и взаимодействие

балканских языков для выявления у них общих черт и тенденций сходного

развития.

Лингвистическая балканистика в широком её понимании изучает все языки

балканского региона вне зависимости от их принадлежности к какой-либо

генетической или ареальной общности. К языкам балканского региона

относятся языки нескольких генетических общностей. Это индоевропейские языки: славянская группа - болгарский, македонский, сербскохорватский, словенский языки; албанский

язык (моногруппа); греческий язык

(моногруппа); романская группа -

восточно-романская подгруппа - румынский, молдавский языки, западно-романская подгруппа - сефардский язык; германская

группа - немецкий язык севера Трансильвании;

индоарийская группа - цыганский язык. Финно-угорская генетическая общность представлена

венгерским языком; тюркская семья - турецким и

гагаузским языками. В объект общебалканских

лингвистических исследований вовлекаются зоны языковых контактов на

границах балканского региона.

Лингвистическая балканистика в собственном смысле слова исследует

языковые процессы в балканских языках, связанные с формированием особой

ареальной общности языков - балканского

языкового союза, к которому относят албанский, болгарский,

македонский, новогреческий, румынский языки, а также торлакский диалект сербскохорватского языка.

Зарождение лингвистической балканистики связано с В. (Е.) Копитаром,

который в 1829 первым установил, что албанский, болгарский и валашский

(т. е. румынский) языки обладают общностью некоторых языковых форм при

различной языковой материи, особо отметив наличие у них постпозитивного

артикля. На это же обратил внимание А. Шлейхер

(1848). Ф. Миклошич отметил общность ряда черт у румынского,

болгарского, албанского и новогреческого языков, подчеркнув, что у них

«слова разные, а грамматика одна». Для становления балканского

языкознания важную роль сыграли многоязычные словари балканских языков

конца 18 и начала 19 вв., охватывающие список слов и образцы фраз и предложений,

трёхъязычный словарь новогреческого, валашского (румынского) и

албанского языков Т. Кавалиоти (1770) и четырёхъязычный словарь Даниила

Мосхополитиса (Михаила Адама Хаджи, 1802).

С середины 19 в. началось систематическое исследование балканских

языков в описательном (монолингвистическом) и сопоставительном планах с попыткой выявить общность

и в лексике, и в грамматике (Миклошич, Г. Мейер,

А. Филиппиде, Б. П. Хашдеу). Однако установление грамматических тождеств

в балканских языках наметилось лишь в начале 20 в. В исследовании

Т. Папахаджи по фразеологии балканских языков

(1908) в сопоставительном плане впервые были показаны сходства не только

в смысловом содержании, но и в синтаксической структуре фразеологизмов. Г. Вейганд объединил разработку

балканистических исследований в рамках издававшегося им «Ежегодника

Института румынского языка» (1894-1921). В журнале «Балкан-Архив»

(1925-28) публиковались статьи по широкому кругу балканистических

проблем. Вейганд использовал термин «балканские» для обозначения общих

черт, свойственных албанскому, румынскому и болгарскому языкам. Для

координации балканистических исследований в конце 19 в. Венская АН

(Австрия) стала издавать ежегодник «Записки Балканской комиссии»,

публиковавший монографические исследования по новым и древним балканским

языкам. Таким образом, исследования в период с 1829 по 1925 заложили

основы лингвистической балканистики как особого направления.

Новый период развития лингвистической балканистики как

самостоятельной дисциплины начинается с работ К. Сандфельда и

А. М. Селищева. В 1925 Селищев вводит в научный оборот понятие

«балканизм» для обозначения общих черт балканских языков. В работе «Об

общих чертах в балканских языках: об одном старом балканизме в

болгарском» (1925) он предложил разграничивать присущие балканским

языкам общности на разных уровнях их структуры - семантики, синтаксиса, морфологии и фонетики.

С выходом в свет обобщающего труда Сандфельда «Балканская филология.

Проблемы и результаты» (1926, на датском языке;

1930, на французском языке) начался новый этап

развития лингвистической балканистики. В работе осуществлено первое

систематическое описание общебалканских языковых черт на всех уровнях.

Сандфельд впервые предложил разграничивать нелексические (в первую

очередь - грамматические) и лексические балканизмы. В общебалканской

лексике им были выделены межбалканские заимствования как результат лексического обмена

между самими балканскими языками и внебалканские заимствования,

воспринятые из небалканских языков. В сфере нелексических схождений

Сандфельд выделил грамматические балканизмы, на основании которых он

постулировал «балканское языковое единство»: постпозитивный артикль,

утрату инфинитива, модель образования будущего времени, синкретизм родительного и дательного падежей,

тождественные формы для передачи конструкций ubi и quo, удвоение личных местоимений, предпочтительное употребление

паратаксиса и др. В особую группу обособлены фразеологические

соответствия.

Новый этап в развитии лингвистической балканистики начался после

выдвижения в 1923 Н. С. Трубецким понятия языкового союза как нового типа языковой общности -

типологической, в отличие от генетической (см. Родство языковое). Балканские языки объединяются в

языковой союз ввиду значительного сходств в синтаксисе, морфологии и

наличия большого числа общих культурных слов. Исследования

сосредоточивались на углубленном изучении выявленных общебалканских

языковых черт и поиске новых балканизмов. Были выявлены новые

нелексические схождения, в т. ч. некоторые способы словообразования и образования фразеологизмов, а

также серия сходных синтаксических черт, например сходство средств

выражения для состояния покоя и направления, пролептическое и

соответственно плеонастическое употребление

личных местоимений, пролепсис (предвосхищение) субъекта в предложении с конструкцией «что»,

употребление паратактических (см. Сочинение) конструкций (работы И. Шрёпфера, 1956).

Х. Л. Клагстад (1963) выделил 9 основных общебалканских черт:

определённый артикль, показатель будущего времени, показатель отрицания, употребление степеней сравнения, неслоговые и моносиллабические

предлоги, превербиальная связь, «краткие» формы

личных (и возвратных) местоимений, настоящее

время глагола «быть», вопросительные частицы.

Развитие типологических идей послужило основанием для выдвижения

Г. Райхенкроном (1962) тезиса об особом балканском языковом типе,

который имеет ряд существенных сходств в синтаксисе и ритмико-тактической организации (актуальном членении) речи, где тема выдвигается на передний план, а рема выносится на второе место, а также общий

способ образования числительных от 11 до 19 по

модели «один-на-десять». Наряду с балканским языковым типом выделяется

романский, славянский, а внутри них румынский, балканославянский.

В. Георгиев (1966) проблему балканского языкового союза считает

центральной для лингвистической балканистики. Наиболее характерными

признаками сходства балканских языков он считает почти полное

соответствие артикуляционной базы у гласных и согласных,

многочисленные одинаковые лексические элементы (главным образом

заимствования из греческого и турецкого языков), сохранение одинаковых

или сходных морфем, развитие одинаковых, сходных

или параллельных морфологических или синтаксических элементов.

Систематизацию сходных балканских языковых черт попытался осуществить

Х. В. Шаллер («Балканские языки», 1975), предложивший различать

первичные и вторичные балканизмы. Однако некоторые учёные

(В. П. Нерознак) считают более обоснованным выделять союзообразующие

балканизмы, участвующие в формировании отличительных признаков

балканского языкового союза, и несоюзообразующие, т. е. сходные

явления, присущие лишь отдельным балканским языкам.

В соответствии с частотностью балканизмов балканские языки делят на 3

группы: языки «первой степени», у которых частота союзообразующих черт

очень высока, что позволяет считать их ядром балканского языкового

союза, - албанский, румынский, болгарский, македонский языки

(Б. Гавранек, 1966); языки «второй степени», обладающие меньшим набором

союзообразующих признаков, составляющих периферию балканского

языкового союза (новогреческий и сербскохорватский языки); к третьей

группе относят языки Балкан, не имеющие в своей структуре

союзообразующих признаков (турецкий, венгерский), хотя они и оказывают

некоторое влияние на появление особых категорий в языках балканского

языкового союза, например под влиянием турецкого языка возник нарратив

(пересказывательное наклонение) в болгарском

и македонском языках.

Особым направлением стала ареальная типология балканских языков

(труды П. Ивича, Г. Бирнбаума, Г. А. Цыхуна), возникшая из диалектологии балканских языков и установившая, что

инвентарь балканизмов в литературных языках и в

отдельных диалектах тех же языков не совпадает (П. Ивич). В связи с этим

Бирнбаум и Цыхун на основе учета балканских инноваций выделяют из

южнославянской языковой зоны наряду с балканским языковым союзом

балканославянскую языковую (ареальную) общность.

Большое число работ посвящено вопросам генезиса и неоднородных причин

развития общих черт в балканских языках. В процессах конвергентного развития балканских языков большую

роль играли исторические, географические и собственно языковые факторы

(М. П. Павлович). Исторической по преимуществу категорией считает

балканский языковой союз А. В. Десницкая (1980). На сходное развитие

балканских языков оказывали воздействие субстрат, адстрат и суперстрат (следы языка пришельцев в составе языка

коренных жителей), взаимная интерференция,

своего рода «контактное родство» (Г. Р. Зольта).

В развитие балканистики существенный вклад внесли Селищев и

Трубецкой, во многом определив содержание и направление лингвистической

балканистики. Десницкая исследует общие проблемы балканистики, роль

албанского языка в балканском языковом союзе; под её руководством

готовится многотомный труд «Основы балканского языкознания», в котором

подводятся итоги современного развития балканистики. Исследуются

грамматический строй, фонетика и фонология

балканских языков. Методика структурной

типологии применяется в трудах Т. В. Цивьян. Цыхун и Нерознак исследуют

балканские языки в рамках ареальной типологии, а также в связи с

проблемами палеобалканистики. Гагаузский язык введён в круг

балканистических проблем.

Для координации балканистических исследований в 1963 в Бухаресте была

учреждена Международная ассоциация юго-восточно-европейских

исследований. Специальные институты балканистических исследований

организованы в Греции (Салоники, с 1953), Румынии (Бухарест, с 1963),

Болгарии (София, с 1964), СФРЮ (Сараево, с 1970). В СССР проблемы

балканистики изучаются в Институте славяноведения

и балканистики АН СССР (Москва) и в Институте

языкознания АН СССР (Ленинградское отделение), а также в других

научных центрах Москвы, Ленинграда, Киева, Минска, Кишинёва. Специальные

научные центры есть также и в небалканских странах: в ЧССР (Прага,

Брно), ГДР (Берлин, Лейпциг), Австрии (Вена), ФРГ (Мюнхен, Гамбург),

Великобритании (Лондон), Франции (Париж), США (Блумингтонский и

Станфордский, Колумбийский, Калифорнийский университеты).

По проблемам лингвистической балканистики издаются журналы:

«Revue internationale des études balkaniques» (Beograd,

1934-39),

«Балканско езикознание» (София, 1959-),

«Revue des études sud-est-européennes» (Buc., 1963-),

«Études balkaniques» (Sofia, 1964-),

«Balkan Studies» (Thessalonike, 1960-),

«Zeitschrift für Balkanologie» (Wiesbaden, 1963-),

«Études balkaniques tchécoslovaques» (Prague, 1966-),

«Südostforschungen» (Münch., 1936-).

Новое в лингвистике, в. 6, Языковые контакты. [Пер. с англ., франц.,

нем. и итал.], М., 1972;

Десницкая А. В., «Языковой союз» как категория

исторического языкознания, в кн.: II Всесоюзная научная конференция по

теоретическим вопросам языкознания «Диалектика развития языка», М.,

1980;

Цыхун Г. А., Типологические проблемы балканославянского

языкового ареала, Минск, 1981;

Балканистика в Украинской ССР. Библиографический указатель, К.,

1983;

Sandfeld K., La linguistique balkanique.

Problèmes et résultats, P., 1930;

Schaller H. W., Die Balkansprachen, Hdlb.,

1975;

его же, Bibliographie zur Balkanphilologie,

Hdlb., 1977;

см. также литературу при статье Балканский языковой союз.

В. П. Нерознак.

Составить слова из слова балканистика

Балти́йские языки́ -

группа индоевропейских языков.

Б. я. полнее сохраняют древнюю индоевропейскую языковую систему, чем

другие современные группы индоевропейской семьи языков. Существует

точка зрения, согласно которой Б. я. представляют собой остаток древней

индоевропейской речи, сохранившейся после выделения из этой семьи

других индоевропейских языков. Внутри группы древних

индоевропейских диалектов Б. я. тяготеют к её

восточной части (индоиранские, славянские и

другие языки), языкам «сатем» (тем, в которых индоевропейские

заднеязычные палатальные представлены в виде сибилянтов). Вместе с тем

Б. я. участвуют в ряде инноваций, характерных для так называемых

центральноевропейских языков. Поэтому целесообразно говорить о

промежуточном (переходном) статусе Б. я. в континууме древних

индоевропейских диалектов (показательно, что Б. я. являются как раз

той зоной, в которой «сатемизация» осуществилась с наименьшей полнотой

среди других языков группы «сатем»). Особенно близки Б. я. к славянским языкам. Исключительная

близость этих двух языковых групп (в ряде случаев можно говорить о диахроническом подобии или даже тождестве)

объясняется по-разному: принадлежностью к одной группе

индоевропейских диалектов, находившихся в близком соседстве и

переживших ряд общих процессов, продолжавших ещё тенденции

индоевропейского развития; относительно поздним территориальным

сближением носителей Б. я. и славянских языков, обусловившим конвергенцию соответствующих языков, в

результате которой выработались многие общие элементы; наличием общего

балто-славянского языка, предка Б. я. и славянских языков (наиболее

распространённая точка зрения); наконец, исконным вхождением славянских

языков в группу Б. я., из которых они выделились относительно поздно (на

южной периферии балтийского ареала), с этой точки зрения Б. я. выступают

как предок славянских языков, сосуществующий во времени и пространстве

со своим потомком. Тесные генетических связи объединяют Б. я. с древними

индоевропейскими языками Балкан (иллирийским, фракийским и

другими).

Ареал распространения современных Б. я. ограничивается восточной

Прибалтикой (Литва, Латвия, северо-восточная часть Польши - Сувалкия,

частично Белоруссия). В более раннее время Б. я. были распространены и в

южной Прибалтике (в её восточной части, на территории Восточной

Пруссии), где до начала 18 в. сохранялись остатки прусского языка, а восточное, видимо, и ятвяжского.

Судя по данным топонимии (особенно гидронимии),

балтизмам в славянских языках, археологическим и собственно историческим

данным, в 1‑м тыс. - начале 2‑го тыс. н. э. Б. я. были распространены на

обширной территории к югу и юго-востоку от Прибалтики - в Верхнем

Поднепровье и вплоть до правых притоков верхней Волги, Верхнего и

Среднего Поочья (включая западную часть бассейна реки Москва и

территории современного города Москва), реки Сейм на юго-востоке и реки

Припять на юге (хотя бесспорные балтизмы отмечены и к югу от неё). Можно

говорить о балтийском элементе и к западу от Вислы - в Поморье и

Мекленбурге, хотя происхождение этих балтизмов не всегда ясно. Ряд

топономастических изоглосс объединяет балтийский ареал с Паннонией,

Балканами и Адриатическим побережьем. Особенности ареала

распространения Б. я. в древности объясняют следы языковых контактов

балтов с финно-уграми, иранцами, фракийцами, иллирийцами, германцами и

т. д.

Современные Б. я. представлены литовским языком и латышским языком (иногда особо выделяют и

латгальский язык). К числу вымерших Б. я. относятся: прусский

(Восточная Пруссия), носители которого утратили свой язык и перешли на

немецкий язык; ятвяжский (северо-восток

Польши, Южная Литва, смежные районы Белоруссии - Гродненщина и др.;

остатки его существовали, видимо, до 18 в.), некоторые следы которого

сохранились в речи литовцев, поляков и белорусов названного ареала;

куршский (на побережье Балтийского моря в пределах современных

Литвы и Латвии), исчезнувший к середине 17 в. и оставивший следы в

соответствующих говорах латышского, а также

литовского и ливского языков [не следует

смешивать язык куршиев с языком так называемых курсениеков (Kursenieku valoda), говором латышского языка, на

котором говорили в Юодкранте на Куршской косе]; селонский (или

селийский), на котором говорили в части Восточной Латвии и на

северо-востоке Литвы, о чём можно судить по документам 13-15 вв.;

галиндский (или голядский, на юге Пруссии и, видимо, в

Подмосковье, на реке Протва), о котором можно судить только по

небольшому количеству топонимического материала, локализуемого в

Галиндии (по документам 14 в.) и, вероятно, в бассейне Протвы (ср.

«голядь» русской летописи). Остаётся неизвестным название языка (или

языков) балтийского населения на восточнославянских территориях.

Несомненно, однако, что языки ятвягов (они же судавы, ср. Судавию как

одну из прусских земель) и галиндов (голяди) были близки прусскому и,

возможно, являлись его диалектами. Они должны быть отнесены вместе с

прусским языком к числу западнобалтийских языков в отличие от литовского

и латышского (как восточнобалтийских). Возможно, правильнее говорить о

языках внешнего пояса балтийского ареала (прусский на крайнем западе,

галиндский и ятвяжский на крайнем юге и, возможно, на востоке),

противопоставленных относительно компактному ядру языков «внутренней»

зоны (литовский и латышский), где существенны «кросс-языковые» линии

связей (например, нижнелитовских и нижнелатышских, соответственно

верхнелитовских и верхнелатышских диалектов). Б. я. внешнего пояса рано

подверглись славизации, целиком вошли в состав субстрата в польском и восточнославянских языках, полностью

растворившись в них. Характерно то обстоятельство, что именно эти Б. я.

и соответствующие племена раньше всего стали известны античным

писателям (ср. «айстиев» Тацита, 98 н. э.; балтийское население южного

побережья Балтийского моря, «галиндов» и «судинов» Птолемея, 2 в.

н. э.). Общее название индоевропейских языков Прибалтики как

балтийских было введено в 1845 Г. Г. Ф. Нессельманом.

Фонологическая структура Б. я. определяется

рядом общих черт, реализующихся примерно на одном и том же составе фонем (число фонем в литовском несколько больше,

чем в латышском). Система фонем в литовском и латышском (и, видимо,

прусском) описывается общим набором дифференциальных признаков.

Существенны противопоставления палатальных и непалатальных (типа k′ : k,

g′ : g, n′ : n; в литовском языке объём этого противопоставления намного

больше, чем в латышском), простых согласных и

аффрикат (c, ʒ, č, ǯ). напряжённых и ненапряжённых (e : æ, i : i͡e,

u : o); фонемы f, x (также c и d͡z в литовском или d͡ž в латышском)

периферийны и встречаются, как правило, в заимствованиях. Важно сходство в организации просодического уровня Б. я., притом что ударение в литовском языке свободное, а в латышском

стабилизировано на начальном слоге (финноязычное

влияние). Гласные фонемы различаются по

долготе - краткости (ср. латыш. virs ‘над’ -

vīrs ‘муж’ или литов. butas ‘квартира’ - būtas

‘бывший’). Интонационные противопоставления

характерны и для литовского, и для латышского, хотя реализуются они в

конкретных условиях различно [ср. латыш. plãns

‘глиняный пол’ (длит. интонация) - plâns ‘тонкий’

(прерывистая интонация); laũks ‘поле’

(длительная) - làuks ‘белолобый’ (нисходящая);

литов. áušti ‘остывать’ (нисходящая) - aũšti ‘светать’ (восходящая) и т. п.]. Правила дистрибуции фонем в Б. я. относительно едины,

особенно для начала слова (где допускается скопление не более трёх

согласных, ср. str‑, spr‑, spl‑, skl‑...); дистрибуция согласных в конце

слова несколько сложнее из-за утраты конечных гласных в ряде морфологических форм. Слог может быть как открытым,

так и закрытым; вокалический центр слога может состоять из любой гласной

фонемы и дифтонгов (ai, au, ei, ie, ui).

Для морфонологии глагола характерно количественное и качественное чередование гласных, имени - передвижения акцента,

мена интонаций и т. п. Максимальный (морфологический) состав слова

описывается моделью вида: отрицание + префикс + ... + корень + ... + суффикс + ... + флексия, где префикс, корень и суффикс могут

появляться больше чем один раз (иногда можно говорить и о сложной

флексии, например, в местоименных прилагательных, ср. латыш. balt-aj-ai. Наиболее типичные ситуации «удвоения»:

видовой префикс pa + «лексический» префикс; корень + корень в сложных

словах [обычно они двучленны, но состав их частей-корней разнообразен:

Adj. + Adj./Subst., Subst. + Subst./Vb., Pronom. + Subst./Adj.)., Numer.

(счётный) + Subst./Numer., Vb. + Subst./Vb., Adv. + Subst./Adj./Adb.],

суффикс + суффикс (чаще всего в следующем порядке: суффикс объективной

оценки + суффикс субъективной оценки). Б. я. обладают исключительным

богатством суффиксального инвентаря (особенно для передачи

уменьшительности - увеличительности, ласкательности -

уничижительности).

Для морфологической структуры имени в Б. я. характерны категории рода (мужского и женского со следами среднего,

особенно в одном из известных диалектов прусского языка), числа (единственного - множественного; известны

примеры двойственного числа), падежа (номинатив,

генитив, датив, аккузатив, инструменталис, локатив, всем им

противопоставлена особая звательная форма; влияние финноязычного

субстрата объясняет существование в литовских диалектах форм аллатива,

иллатива, адессива), сложенности​/​несложенности (прежде всего в

прилагательных - полные и краткие формы, но иногда и в других классах

слов), градуальности (3 степени сравнения в

прилагательных). В склонении существительных различаются 5 типов основ - условно на ‑o‑, ‑a‑, ‑i‑, ‑u‑ и на

согласный. Наряду с именным типом склонения выступает и местоименный

тип, играющий особую роль в склонении прилагательных. Для глагола

помимо категории числа существенны: лицо (1‑е,

2‑е, 3‑е), время (настоящее, прошедшее, будущее), наклонение

(изъявительное, условное, желательное, повелительное; в латышском

языке развились долженствовательное и пересказывательное наклонения,

очевидно, под влиянием финноязычного субстрата), залог (действительный, возвратный,

страдательный). Различия по виду (включая все

оттенки протекания действия - начинательность, терминативность,

итеративность и т. п.) и по каузативности​/​некаузативности

целесообразнее рассматривать как факты словообразования. Парадигма глагола отличается простым устройством,

чему способствует нейтрализация

противопоставления по числам в формах 3‑го лица (в некоторых

диалектах, например в тамском, нейтрализовано и противопоставление

по лицам), которые могут иногда выражаться нулевой флексией, и особенно

наличие единой (в принципе) схемы флексий, описывающей личные формы

глагола в изъявительном наклонении. Разные сочетания личных форм

вспомогательного глагола с причастными

порождают многообразные сложные типы времён и наклонений.

Синтаксические связи между элементами предложения в Б. я. выражаются формами словоизменения, несамостоятельными словами и примыканием. Ядро предложения - имя в номинативе +

глагол в личной форме. Каждый из этих двух членов может отсутствовать

(например, при отсутствии глагола возникают именные фразы) или

развёртываться (так, группа имени может развёртываться в

прилагательное + существительное, или существительное +

существительное, или предлог + существительное

или местоимение и т. д.; группа глагола

развёртывается в глагол + наречие, личный глагол

+ личный глагол и т. п.). Эти правила развёртывания могут применяться

больше чем один раз. Реализация их связана, в частности, и с порядком слов во фразе.

Так, обычно группа глагола следует за группой имени в номинативе; в

группе личного глагола-несвязки группа имени не в номинативе следует за

личным глаголом-несвязкой; в группе имени все падежные формы следуют за

именем в генитиве, если они связаны с ним (это правило обладает высокой

степенью вероятности и существенно в связи с тем, что генитив в Б. я.

способен выражать самые различные синтаксические отношения - практически

почти все, кроме тех, которые свойственны номинативу; отсюда -

исключительная роль генитива в синтаксических трансформациях).

Подавляющее большинство семантических сфер в

литовском и латышском языках (также и в прусском) обеспечивается

исконной лексикой индоевропейского

происхождения. Это позволяет в целом ряде случаев говорить о практически

едином словаре Б. я. Особенно полное соответствие наблюдается в

составе словообразовательных элементов, служебных слов, местоименных элементов, главных

семантических сфер (числительные, имена родства,

части тела, названия растений, животных, элементов пейзажа, небесных

тел, элементарных действий и т. п.). Различия в этой области относятся,

скорее, к числу исключений (ср. литов. sūnus

‘сын’, прус. soūns, но латыш. dēls; или литов. duktė ‘дочь’,

прус. duckti, но латыш. meita; или литов. duona ‘хлеб’,

латыш. maize, прус. geits; или литов. akmuo

‘камень’, латыш. akmens, но прус. stabis и т. п.). Очень велика лексическая общность

Б. я. со славянскими языками. Она объясняется как общим происхождением и

архаичностью обеих языковых групп, так и значит, пластом славянских

заимствований в Б. я. (термины социально-экономического и религиозного

характера, бытовая и профессиональная лексика и т. п.). Немалое число

германизмов проникло в литовский и особенно в латышский язык

(в последнем, чаще по говорам, значителен и слой заимствований из финно-угорских языков). Многие лексические интернационализмы проникли в Б. я. не только

непосредственно из языка-источника, но и через русский, польский или немецкий языки.

Об истории изучения Б. я. см. Балтистика.

См. литературу при статье Балтистика.

В. Н. Топоров.

Составить слова из слова балтийские языки

Болга́рский язы́к -

один из южнославянских языков.

Распространён в Болгарии, незначительное число болгар проживает в

СССР, Румынии, Югославии и других соседних странах. Общее число

говорящих свыше 9 млн. чел. (в т. ч. в Болгарии - около 9 млн. чел.).

Официальный язык НРБ. Характеризуется глубокими диалектными различиями. По произношению ѣ диалекты делятся на восточные и

западные. Важнейшие фонетические особенности

болгарского языка: шт на месте праславянского tj, жд на месте dj; ъ в

соответствии русскому «беглому» о («сън»).

Сохраняется разноместное ударение экспираторного

характера, утрачены интонационные и

количественные признаки гласных фонем. Из грамматических особенностей главнейшими

являются: утрата склонения (по этому признаку

болгарский язык принадлежит к аналитическим

языкам), наличие постпозитивного члена («човекът», «човека», «жената», «детето»), утрата инфинитива (вместо него употребляется сочетание

союза «да» с настоящим временем), будущее

время образуется с помощью частицы «ще», широко употребляются простые прошедшие времена, аорист и

имперфект, двойное приглагольное дополнение

(«мене ме викат» - ‘меня зовут’),

пересказывательное наклонение, которое

употребляется в случае передачи фактов с чужих слов и др.

Литературный язык сформировался к середине

19 в., его основной диалектной базой являются северо-восточные говоры. В 20 в. испытал сильное влияние западных

говоров, на территории которых расположена столица София. В создании и

усовершенствовании языка большую роль сыграли П. Берон, И. Богоров,

Л. Каравелов, Х. Ботев, И. Вазов и другие. Графика болгарского языка восходит к кириллице. Древнейшие памятники относятся к 10 в.:

надпись чергубиля Мостича, надпись царя Самуила (993). Важные сведения

для истории болгарского языка содержат памятники 11-16 вв., чергедские

молитвы, влахоболгарские грамоты, дамаскины.

Андрейчин Л., Грамматика болгарского языка, пер. с болг.,

М., 1949;

Стойков Ст., Българска диалектология, 2 изд.,

София, 1968;

Младенов Ст., История на българския език, София,

1979;

Маслов Ю. С., Грамматика болгарского языка, М., 1981;

Венедиктов Г. К., Из истории современного болгарского

литературного языка, София, 1981;

Граматика на съвременния български книжовен език, т. 1-3,

[София], 1982-83.

Речник на съвременния български книжовен

език. Гл. ред. Ст. Романски, т. 1-3, София, 1955-59;

Речник на българския език, т. 1-4, София, 1977-84;

Български етимологичен речник, т. 1-3, София,

1971-86;

Бернштейн С. Б., Болгарско-русский словарь, 3 изд., М.,

1986.

С. Б. Бернштейн.

Составить слова из слова болгарский язык